Особенно,... 
4 
Несколько часов она меня причесывала, оттирала скрабами, пудрила, полировала мне ногти, и вот наконец я была готова облачиться в подвенечное платье.
— Я выйду наружу, — сказал Бекс, — мне нужно глотнуть свежего воздуха.
— Отличная идея, — улыбнулась я. — Неизвестно, что может случиться с легкими юного существа от такого количества лака.
Бет подождала, пока Бекс выйдет, а потом вздохнула.
— Нам придется повременить с надеванием платья, — сказала она, переминаясь с ноги на ногу.
— Ты шутишь?
Я не поверила своим ушам и сделала шаг по направлению к платью. Однако Бет обежала меня и остановилась, вытянув руки вверх и вперед, будто защищая наряд:
— Нет. Я не шучу. Мы подождем.
Я нахмурилась и сказала, тяжело опускаясь на стул:
— И ты туда же, Бет.
— Выглядишь просто ослепительно, — улыбнулась Бет.
— Я привыкла держаться в тени, но в день свадьбы хочу, чтобы все узнали, какова я на самом деле.
— Понимаю, — сказала Бет, полная сочувствия. — Просто…
Тут раздался стук в дверь, и настроение моей подруги моментально изменилось.
— Входите! — крикнула она с видимым облегчением.
На пороге стояла Синтия. Лицо ее было, как обычно, бесстрастным.
— Да, — произнесла она, обращаясь к кому-то у себя за спиной. — Отнесите мои вещи в соседний дом. Благодарю вас.
Тон, каким это было сказано, противоречил словам, впрочем, тоже как обычно.
— Мама, — выпалила я.
Вот так сюрприз.
Синтия была в облегающем платье цвета шампанского. Даже после прогулки под тропическим ливнем, по грязи, на высоченных каблуках ее одежда и обувь выглядели безупречно. Волосы, как всегда, зачесаны назад и закручены в кичку, отчего глаза Синтии, когда она сняла солнцезащитные очки и стала отдуваться, показались мне еще более строгими.
— Нина, дорогая, прости, что я опоздала. Мне слишком поздно сообщили, что мое присутствие здесь необходимо, так что пришлось даже отложить несколько важных дел.
— Мне очень жаль, — сказали мы с Бет в один голос.
— Ну что ж, — вздохнула Синтия. — Ты моя единственная дочь. Мы делаем то, что обязаны.
Я улыбнулась, а Синтия подошла ко мне, развела руки и холодно обняла меня. Кроме этого неловкого жеста, она ничего не могла мне предложить. Я это очень хорошо понимала и оценила по достоинству, чего, вероятно, не могли сделать посторонние. Синтия поспешила разнять руки и вежливо улыбнулась:
— Ты выглядишь великолепно, дорогая.
— Спасибо. Я как раз собиралась надеть платье…
— О. Тогда ладно. Я удаляюсь.
Я замялась:
— Ты не откажешься помочь мне?
Синтия колебалась с ответом:
— Э-э-э… Разве не для этого здесь Бет?
— Нет, — с улыбкой ответила Бет. — Мы ждали вас.
Синтия окинула быстрым взглядом ворох белого шелка — мое платье, и ее глаза затуманились слезами.
— О боже, — шепнула она, доставая из сумочки носовой платок.
Я онемела. Синтия редко плакала. Точнее говоря, за всю мою жизнь она нашла всего два повода для слез, причем оба были связаны, скорее, с моим отцом.
— Мама, все хорошо.
Я не знала, как прикоснуться к ней, чтобы выразить сочувствие. В результате я положила руку ей на плечо и неуверенно похлопала по нему.
Синтия всхлипнула, приподнимая подбородок, чтобы оградить себя от нежданных эмоций:
— Знаешь, шелк-шармез так легко мнется.
— Знаю, — кивнула я.
Промокнув глаза салфеткой напоследок, Синтия отвернулась:
— Бет лучше справится, дорогая. Позови меня, когда оденешься.
С этими словами она закрыла за собой дверь.
— Прости меня, — шепнула Бет. — Я думала… Я ждала ее, потому что думала, она захочет поучаствовать. Надо было раньше догадаться. А то вы обе почувствовали себя неловко.
— Стоило попробовать. Никогда не знаешь, как поведет себя Синтия. Она могла обидеться, если бы я ей не предложила, так что ты все сделала правильно.
— Да?
Я улыбнулась:
— Да. А теперь помоги мне надеть эту штуку так, чтобы ничего не помялось. Не хочу расстраивать маму.
Бет осторожно сняла платье с вешалки:
— Я тоже.
ГЛАВА 2
ОБЕТЫ
— Она была права, — сказала Бет со слезами на глазах. — Ткань мнется.
4 
