Последние отзывы

  34  

— Это я. Нам пора выпить чаю. Я помогу тебе дойти до кухни.

Она растерянно хлопала своими большими, как выяснилось, не карими, а ярко-синими глазами. Без этого жуткого грима и парика она напоминала ему мальчишку-подростка.

— Черт, ну и влипла, — бормотала она, — вставая с его помощью с пола и стыдливо кутаясь в полотенце. — Я… никогда еще не была в таком шикарном доме.

Они пили на кухне чай с клюквенным тортом. Галина совсем оробела, замкнулась в себе, и Андрею все никак не удавалось ее растормошить. Тогда он сказал:

— Ну все, сейчас я еду за твоими приятелями из «Энергетика», и мы продолжим наше выступление. Я чувствую, ты скучаешь без пуб-лики.

Ее рот был набит тортом, который тут же оказался на столе. Она хохотала по-детски беспечно.

— Представляю, как Урод берет эту чашку и… Ой, не могу. Да ведь от нее одни черепки останутся. А Бегемот, тот скажет: «Блин, ну и малина у тебя на хазе собирается. Одни придурки шизоголовые».

Она зажала рот рукой и испуганно посмотрела на Андрея.

— Ничего страшного. С кем не бывает, а? В нашем училище было полным-полно любителей эсперанто. Но к последнему курсу все до одного научились в совершенстве говорить по-русски. Знаешь, как это получилось?

— Как? — заинтригованно спросила Галина.

— Мы купили в складчину большую кошку-копилку, на которой написали: «На реставрацию общественного туалета в казарме номер пять». Такой казармы в природе не существовало, понимаешь, но как раз в этом и была вся соль. Как только кто-то из нас переходил на эсперанто, дежурный лингвист протягивал руку, изымал у нарушителя гривенник и под дружное «даешь досрочно туалет» опускал его в копилку. Их к концу собралось пять штук — три жирные мордатые кошки с бантами и две хрюшки с пузом в виде бочки. Выпускной банкет был просто классным. Еще и на цветы женщинам-педагогам осталось. Вот тебе и эсперанто.

— Я больше никогда не буду ругаться матом, — вдруг громко заявила Галина. — Клянусь тебе.

— Ну, иногда без этого просто невозможно обойтись. Например, если находишься в обществе твоих друзей.

— Они мне не друзья. Это… ну да, я жалею о том, что было.

Андрей смотрел на нее слегка насмешливо.

— А что было? Я ведь ничего не знаю.

— А то, что я… мне было хе… противно жить. Ну, в общем, какая-то муть кругом. Все пьют, трахаются, делают аборты, снова трахаются. Прямо-таки заколдованный круг. А, черт, мне так трудно подбирать нормальные слова.

— Это только поначалу. Потом втянешься — и будет полный порядок. — Он протянул руку и похлопал Галину по плечу. — Ты красивая девчонка. Я бы хотел с тобой дружить. Я пробуду здесь целых двадцать восемь дней. Думаю, за это время мы сумеем узнать друг друга лучше, верно?

— Да, — прошептала она, боясь поверить его словам. — Но тебе будет со мной… ну, по-нашему это называется фигово. Это не мат, но… — Она прижала ладони к внезапно ярко вспыхнувшим щекам, наморщила лоб, что-то лихорадочно соображая.

— Ты хочешь сказать, мне с тобой будет неинтересно?

— Ну да. Я ничего не читаю, кроме афиш и объявлений. Радио, правда, слушаю.

— И что ты слушаешь по радио?

— Песни. Я люблю хорошие песни.

— Какие?

— Ну, там, где и слова и музыка хорошие. Особенно если они грустные, как наша жизнь.

• Не пробуждай воспоминаний
• минувших дней,
• Не возродить былых желаний
• в душе моей, —

чистым высоким голосом запела Галина.

Андрей слушал ее с удивлением, которое постепенно переросло в восхищение. Он любил музыку, особенно старинные романсы. Он, что называется, вырос под них — время от времени к ним приезжала сестра матери, тетя Любаша, которая тихими весенними вечерами садилась за прямострунный рояль, стоявший возле окна в сад, и напевала вполголоса, аккомпанируя себе. В открытое окно заглядывали ветки цветущей сирени, в тополях у речки щелкали соловьи. Его душу томила какая-то сладкая грусть. Он не находил себе места, а однажды расплакался и убежал в сад…

— Чудесно! — Он несколько раз хлопнул в ладоши. — Я хочу, чтобы ты спела для моего отца. У него сегодня день рождения. Я умею немножко на гитаре. Могу тебе подыграть.

— Но я боюсь, — пролепетала она. — Они такие… красивые и умные, а я… Нет, я боюсь.

  34