97 
Я рассмеялась. Какой, однако, настойчивый!
- И какой же приз вы хотели бы получить? - поинтересовалась я.
- К примеру, возможность угостить вас ещё каким-нибудь вином в таверне неподалёку отсюда сегодня вечером, после приёма, - нагло заявил он.
Я с показным сомнением поджала губы, но затем снова рассмеялась.
- Ладно, посмотрим. Смотря как пойдёт вечер.
Собственно, почему бы и нет? Имею я право на какую-то личную жизнь и позитивные эмоции, после всех свалившихся на меня неприятностей?
- Договорились.
- Расскажите о себе, - предложила я. - Как вы попали к барону в секретари?
- О, это долгая история.
- Ну и что? По-моему, у нас куча времени.
Мне и правда было любопытно.
- Вообще-то мой отец баронет, но в силу обстоятельств, в том числе после Смуты, ему пришлось продать поместье. Большая часть денег ушла на уплату долгов. Словом, мы были вынуждены радикально поменять уклад жизни.
Я сочувственно покивала: подобные ситуации после Смуты не редкость. Выходит, он дворянин, вынужденный после войны вести жизнь простого человека. А что, в этом есть нечто романтичное.
Потом Бастиан долго рассказывал про то, как искал себе новое место в жизни, как перепробовал несколько разных мест работы и в конечном счёте оказался у барона. История выходила иногда смешной, иногда немного грустной, но неизменно интересной, и время летело незаметно. Правда, я пару раз замечала, что Альберт слушает секретаря с не слишком довольным видом, зевает и даже многозначительно закатывает глаза, но предпочла не обращать на эти знаки особого внимания. Постепенно оруженосец просто отошёл от нас и предпочёл присоединиться к другой компании.
Бастиан оказался одним из тех людей, с которыми интересно говорить практически на любую тему. Даже скучные темы вроде охоты и цен на чернильницы, как правило навевавшие на меня дремоту, при общении с ним оказывались забавными и приобретали новые краски.
В результате вечер летел быстро. Периодически я поглядывала в зал и находила глазами интересующих меня людей. Видела, как, где-то в середине вечера, покинула приём графиня Сен-Рени, и видела, сколь разочарованным выглядел при этом виконт. А также не смогла пропустить того, как в зале появилось новое действующее лицо.
Впрочем, сомневаюсь, что появление юной госпожи Жоли ле Дастиньи, четвёртой дочери барона ле Дастиньи, прошло незамеченным хоть для кого-нибудь на этом празднике жизни. Если кто-то из гостей и имел неосторожность поначалу не заметить эту юную леди, она впоследствии сделала всё возможное, чтобы привлечь к себе его внимание. Девушка была чрезвычайно молода, неугомонна и неутомима, а, главное - чрезвычайно любила себя. Вообще-то я считаю, что любовь к себе - чувство весьма похвальное, особенно при условии, что она взаимна. Но в некоторых случаях она переходит границы пристойного и приобретает масштабы извращения. Именно такое нам и пришлось наблюдать.
Раймонд, Родриг, Дюран и местный городской шериф оживлённо обсуждали способы совместной борьбы с преступностью, когда Жоли вклинилась в беседу, чуть ли расталкивая участников локтями.
- Господа, ну, как вам не совестно разговаривать на такие скучные темы на балу? - воскликнула она так громко, что многие гости подняли головы, прислушиваясь.
В нашей части зала мы с Бастианом стояли ближе всех к компании шерифа, поэтому Альберт с его новыми приятелями - ещё одним оруженосцем и молоденькой девочкой-камеристкой - поспешили присоединиться к нам.
- А о чём именно, по-вашему, нам следовало бы разговаривать, юная леди? - вежливо осведомился шериф.
Раймонд глядел на дочку барона с плохо скрываемым раздражением. Виконт, в свою очередь, смотрел на неё с хорошо скрываемым раздражением.
- Ну, не знаю… - надула губки девушка. - Например, о присутствующих здесь дамах. Это было бы намного более галантно.
- Например, о вас? - чуть насмешливо спросил Дюран.
Мы рассмеялись, впрочем, стараясь делать это как можно тише. Мне припомнилось то, как когда-то Абелия подобным образом вмешалась в беседу Раймонда с Родригом. В тот раз ярко выраженные признаки раздражения проявил именно виконт. Однако эти две ситуации существенно отличались одна от другой, и различие было несомненно в пользу Абелии. Всё-таки певица была на тот момент почти хозяйкой дома; по сути, Раймонд для того и привёл её в свой замок, чтобы её женское вмешательство несколько сглаживало сугубо холостяцкий досуг. Жоли же, не считая того, что являлась дочкой дворянина, не была для присутствующих никем, и не успела заслужить права вмешиваться в чужие разговоры и задавать тон. Однако девочка явно считала, что имеет это право по умолчанию, и заслуживать его вовсе не нужно.
97 
