Особенно,... 
34 
И мне больше не нужно было ловить взгляды, чтобы по ним узнать того, в чьем сердце расцвел зачаровавший меня цветок. Голос околдовал меня так, что я без сомнений расплатилась бы вечностью моей жизни лишь за эти несколько минут возможности слушать его. Не знаю, кто этот молодой человек – маг, сеющий волшебство в души, алхимик, выводящий в сердцах формулу абсолютной любви, повелитель стихии эмоций или колдун, нотами заклинаний подчиняющий себе. Не знаю… Мне было не важно, как выглядит он, красивый ли или, напротив, лишен привлекательности. Мне не нужно было заглядывать ему в душу, чтобы узнать, есть ли на ней черные пятна – его голос снимал с нее все грехи и исповедовал наши души. Мне больше не нужно было искать тот цветок, потому что я и так поняла, в чьем сердце он расцвел.
Мой Ангел… Мой спаситель.
А зло ворочается в своей берлоге… Его будят эмоции, от которых вибрирует воздух. Такие сильные чувства радости и восхищения для него – как капли кислоты на раны. И даже пауки-пожиратели, наверное, едва справляются с выбросом радости. Я представила себе, как в комнату сползаются целые полчища гадов, привлеченные «пищей». Здесь для них уготован настоящий пир. Если бы я смотрела на комнату, в которой собрались гости, из своего мира, наверняка бы увидела, как людей опутывают сети паутин, и жирные твари ползают по ним. Мерзостная картина, как хорошо, что я не могу ее сейчас видеть. Даже меня, привыкшую к такой гадости, передернуло от отвращения. Несложно представить, как завизжали бы нежные девушки, увидев, что в то время, когда они, завороженные музыкой и голосом, с восхищением глядят на музыкантов, по ним ползают жирные твари с разбухшими сытыми брюхами.
…Но тут я случайно перехватила взгляд одного из гостей, которым он смотрел на музыкантов. И все поняла. Поняла, что ошиблась. Но разочарование сменилось радостью, когда мне стало ясно, какой отличный шанс дан мне. Я знаю, как получить цветок. Как уйти из холодного мира, покинуть прозрачные коридоры, к которым я привязана как к телу. Как спастись от зла!
Но в тот момент, когда тишина взорвалась восторженными криками, оно проснулось…
* * *
До ужина оставалось еще время, а дождь все лил, не давая выйти на улицу. Мы опять собрались в гостиной на втором этаже. Сара, Чави, Серхио и Лусия, заняв кресла вокруг столика, с азартом играли в карты. Давид с Нурией о чем-то переговаривались в другом конце гостиной, Марк с Моникой, видимо, уединились в своей комнате. Лаура расположилась в одном из свободных кресел возле недействующего камина и читала. А мы с Раулем просто сидели, обнявшись, в углу на диване. И если бы у меня потребовали за каждую минуту, проведенную в объятиях Рауля, по году жизни, я бы отдала их все. Почему-то сейчас, как никогда, в его молчаливых, но таких говорящих объятиях, я более остро ощущала приближение того дня, когда нам придется расстаться.
– Эй, Анна?.. – обеспокоенно прошептал мне вдруг на ухо Рауль. – Все в порядке?
– Да, а что?
– Эмм… Нет, ничего, – тихо засмеялся он. И только сейчас почувствовала, что обнимаю его с такой силой, будто всерьез опасаюсь, что если расцеплю руки, он исчезнет. В этом судорожном объятии Рауль безошибочно разгадал мой страх разлуки. Но не успел что-либо сказать мне, как его позвал Давид:
– Рауль! Можно тебя на минутку? У Нурии есть к тебе вопрос личного плана.
Лаура, которой, казалось, ни до кого не было дела, на секунду оторвалась от чтения и бросила на Давида такой недовольный взгляд, будто его оклик сильно ей помешал. Но тут же вновь уткнулась в книгу.
Рауль нехотя разомкнул руки, выпуская меня.
– Спущусь на кухню, сделаю кофе, – шепнула я ему. Он одобрительно кивнул и ответил, что придет ко мне чуть позже.
Когда я насыпала в горячее молоко сахар, из столовой вдруг раздался звук, похожий на дребезжание посуды в шкафу. Обеспокоившись, я вышла из кухни и направилась к буфету. Странный звук шел оттуда. Более того, я даже заметила через стеклянную дверцу, как одна из чашек, подрагивая, медленно движется к краю полки. Что это? Землетрясение?
Надо пойти предупредить остальных. И только подумала об этом, как дребезжание прекратилось, но тут же раздался резкий звон, будто на пол упало что-то тяжелое и стеклянное, из смежной со столовой комнаты – той самой, где стояло пианино. Я испуганно вздрогнула и оглянулась на приоткрытую дверь. Что могло разбиться? Помнится, кроме старого пианино, пары стульев и темного шкафа, там ничего не было. Разве что упала на пол картина, украшавшая одну из стен. Открыв дверь так, чтобы светом из столовой осветить комнату, я осторожно вошла.
34 
