10 
Я подумала и добавила:
— Пока они маленькие. Потом-то, скорей всего, когда они осознают в каком живут мире, гранатомет им очень даже пригодиться, но речь-то идет о настоящем времени.
— Послушайте, — снова попытался перебить меня полковник.
Это просто возмутительно — кого они в спецслужбы берут? Никакого воспитания.
— Нет уж, это вы теперь послушайте, раз рискнули обвинения мне странные выдвигать. Гранатомет, видите ли, я по частям занесла. И если уж заговорили вы о гранатомете, то прямо скажу: в Любкиной квартире его даже спрятать негде.
— Послушайте…
— Да что там слушать! Эти Любкины отпрыски, эти, простите за выражение, дети, они же хуже варваров: с утра до вечера обыскивают гостей, ищут “Сникерсы”. Нет, спрятать в Любкиной квартире гранатомет, это нереально, — заключила я и добровольно замолчала.
Полковник обрадовался и открыл было рот, но тут же был мною перебит — новая мысль пришла в мою голову.
— Если, конечно, не предположить, что из гранатомета стреляла сама Любка, за что лично я ее никак не осудила бы. Дюжина детей! От такой жизни сподвигнешься еще и не на то, но Любки в комнате не было, зато я ясно видела кто стрелял — мужик в фуфайке. Кстати, что б вы знали, на нем еще черная шапочка с прорезями для глаз была. Может то меня и спасло, что я лица злодея не видела.
На мой взгляд, вполне рассудительная получилась речь, но полковника она просто взбесила. Бедняга пошел красными пятнами, выскочил из-за стола и… сделав пару кругов по кабинету, так и не тронув меня, уселся на место.
— Прекратите строить из себя дурочку! — удивительно тоненьким голоском взвизгнул он и снова хватил по столу кулаком.
Ну как тут и мне не возмутиться?
— А я и не строю, я вполне искренна.
— Молча-ать! — рявкнул полковник, на что у меня (ясное дело) появилась не одна тысяча слов, но, увы, дверь кабинета распахнулась, и на пороге показался мужчина в штатском.
Все в нем было мило: дорогой костюм соперничал с приятной наружностью и манерами, что со всех сторон чрезвычайно радовало глаз, но, к сожалению, радость свою не смогла обнаружить — вынуждена была потупиться, демонстрируя кротость.
— Что здесь за крик? — с достоинством поинтересовался мужчина.
Я подумала: “Ах, какой важный, какой спокойный, какой волнующий у него голос.”
Подумала и опустила голову еще ниже, для пущей убедительности капнув слезами пару раз, мол вот, посмотрите как тут на меня, знаменитость, кричат.
Мужчина в штатском (от его глаз не скрылась моя слеза) строго уставился на полковника.
— Совершенно невозможно вести допрос, — искренне пожаловался тот. — Эта дама хуже сатаны. Измотала меня так, как и стаду диких кабанов не под силу.
— Как вы можете? — рассердился мой защитник. — Софья Адамовна очень милая женщина. Она и мухи не обидит.
— Но задолбёт эту муху так, что та сама на нее накинется, — бесстрашно возразил полковник.
Думаю, я действительно его достала, раз он бросается на свое начальство почище той мухи.
“Кстати о мухах,” — подумала я и обратилась к мужчине в штатском.
— Представляете, меня обвиняют в том, что я стреляла из “Мухи”, — робко поведала я.
Мужчина в штатском огорчился и ласково попросил:
— Софья Адамовна, потерпите еще немного и постарайтесь максимально нам помочь. Я же со своей стороны постараюсь в ближайшие дни избавить вас от неприятного собеседника.
Он выразительно посмотрел на полковника и покинул кабинет.
Я остолбенела: “В ближайшие дни? Не хочет ли он сказать, что дней этих будет много? Невероятно!”
Полковник, вот молодчина, пока я страдала, окончательно взял себя в руки и со всею вежливостью ко мне обратился:
— Софья Адамовна, продолжим беседу.
— Продолжим, — сомнамбулически откликнулась я, не выходя из транса.
— Софья Адамовна, очень прошу, сосредоточьтесь. Постарайтесь не касаться ничего, кроме гранатомета и покушения на президента.
Грустить долго не могу, так уж устроена.
“Черт с ними, — подумала я, — буду жить здесь. Они же живут, и им это нравится. И я привыкну. Да и не так здесь плохо, раз имеются такие приятные мужчины, как тот в штатском. Ах, какой у него голос…”
— Софья Адамовна, — тем временем не отставал от меня полковник, — со всем уважением вас прошу, давайте продолжим разговор, но только о самом главном будем поминать.
Я кивнула, давая понять, что приветствую хороший тон, и сказала:
— Понимаю, вы хотите сократить нашу беседу, но темы заданы уж слишком плодородные — об одном гранатомете могу часами рассказывать, не говоря уже о президенте. Вот некоторые, к примеру, считают, что президент наш недостаточно хорош. Как правило это те, которые на себя давно в зеркало глядели, я же в зеркало каждый день смотрюсь и…
10 
