Муха сидел на стекле, нервно потирая передние лапки. Если бы можно было глянуть в микроскоп или, хотя бы, в морской бинокль, то вы бы увидели, с какой бешеной скоростью вращаются его глаза, пытаясь обнаружить опасность. Опасность могла прийти отовсюду и в любом виде – в виде мухобойки, зажатой в лапе нелепого чудовища с огромной головой или в виде лохматой морды, с длинными ловкими лапами и острыми когтями. В общем, как говорит Мухин дедушка: «Тяжела жизнь морского летчика – улетаешь в море, прилетаешь в море».

Как же все-таки вылететь в окно? Надо было хорошо учиться в школе. Кажется, науку об оконных проемах изучают в первом классе, а семья как раз тогда переезжала в другой район города, и Муха, конечно, все пропустил. Вот же, гребаная кочевая жизнь. Он оглянулся по сторонам в поисках бабушки, не упускавшей случая дать ему затрещину за крепкое словцо. Но, лучше бы было сейчас получить затрещину от бабушки, чем вот так вот сидеть на стекле, ожидая неминуемой гибели.

- Бабушка! – закричал Муха. – Де-е-ед! Кто-нибудь!

Прислушался. Никого в ответ. Может быть, нужно помолиться? Ведь только вчера вечером Жердяй говорил о том, что если попросить небеса о помощи, то она непременно придет. А как просить? Об этом он ничего не говорил. Ладно, попробую как-нибудь.

- Небеса, дающие нам силу… - Муха перебежал левее. – Поддерживающие нас в полете, дарующие нам воду и солнечный свет. Обращаюсь к вам, о великие, помогите, спасите меня, недостойного…

Дверь в комнату распахнулась, всколыхнув сквозняком тонкие занавески.

- Дима, - мама подошла к кровати, приподняла край одеяла. – Сынок, вставай, а то в школу проспишь. Как тут у тебя душно.

Она подошла к окну и распахнула настежь створку.

Муха вылетел в окно, сосредоточенно жужжа.

- Урррррррааааааааа! Сработало! – кричал он, закладывая вираж. – Куда сейчас? Полечу к деду с бабушкой, расскажу им. Нет! – Муха резко затормозил в воздухе. – Жердяй что-то говорил о том, что надо отблагодарить небеса. А как?

Это была последняя мысль Мухи.

- М-м-м, - промычала первая ласточка. – Жирная муха попалась, вкусная!

-  Почему тебе всегда везет? – вторая ласточка, трепеща крыльями, зависла над подругой.

- Понимаешь, - первая элегантно взмыла вверх. – Везет – это из лексикона слабаков и неудачников. А успешным ласточкам не «везет», а они просто хотят – и добиваются своего. Понятно?

- Полетели на поле, там идет посевная, – примирительно предложила вторая. – Еды хватит на всех.

- Не могу, - первая камнем бросилась вниз. –Мне нужно в сени.

Тракторист Василий вышел на крыльцо, желтыми заскорузлыми пальцами размял «Приму». Подкурив, выпустил струю дыма вверх.

- О, первая ласточка! – пробормотал Василий. – Мань!

Из сеней вышла жена в застиранном халате на босу ногу.

- Што, Вась? – она приложила ладонь ко лбу.

- Ласточка с весною в сени к нам летит, - Василий смачно сплюнул себе под ноги. – Весна пришла, Мань, поди посмотри, грачи прилетели?

Тимофеев день

Нырнув поглубже, Тимофеев увидел тело, лежащее на дне. Мысли поскакали галопом – почему не всплывает, кто он, утонул сам или помог кто? В общем и целом, как говорит их начальница, картина ясная – утопленник. Вздохнув, насколько это возможно в акваланге, Тимофеев шевельнул ластами. Вынырнув, сбросил маску, цепляясь рукой за веревку, свисавшую с борта катера.

- Там это, - пробормотал он по направлению к инструктору. – Труп.

-  Живой? – поинтересовался загорелый инструктор.

- Труп? – Тимофеев подтянулся и неуклюже перевалился через борт.

- Живой труп, - заржал инструктор. – Что-то мы такое в школе проходили. Или в институте.

- А вы, простите, какой ВУЗ заканчивали? – поинтересовался Тимофеев.

- Физкультурный, - постучал себя пальцем по бицепсу инструктор. – Не международных же отношений, блин.

Этот «блин» примирил Тимофеева с инструктором – таким довольным собой и собственной жизнью, что ему как-то сразу расхотелось портить этот не по-осеннему солнечный день.

- Так что за труп? – инструктор заставил мысли Тимофеева двигаться в правильном направлении.

- Труп, как труп, - ответил тот, стягивая мокрый костюм. – Ничего особенного.

- Слышь, друг, - инструктор придвинул лицо, обдав нос Тимофеева свежим запахом мяты. – А может, ты это, - он прищелкнул пальцем по горлу. – Того?

  32