Особенно,... 
76 
Когда Дудник нажал на кнопку стартера и десантная лодка устремилась прочь от порта, в открытое море, боцман облегченно вздохнул.
– Нет, все же на суше я как на иголках, а здесь, – окинул он акваторию победоносным взглядом, – мой дом родной. Да и тебе, кэп, чую, на берегу как-то не с руки, а?
Рок молча улыбнулся и кивнул.
– Я даже с проститутками общаться люблю больше в «Кураже», чем в «Параллели», – добавил боцман. – Кому – качка, а кому – мать родна!
Минут через тридцать в черте архипелага появилась маленькая, едва уловимая взглядом точка. Рок взял бинокль. Сомнений быть не могло – яхта Феклистова. Эта белоснежная красавица носила гордое и поэтичное название «Лебедь» и, купленная за восемьдесят тысяч долларов, являлась предметом бесконечного любования для своего владельца, а равно и для тех, кто посещал ее каюты или видел, как, плавно рассекая пелену волн килем, она горделиво скользит в серебристо-серой дымке рассвета или на фоне ясной лазури.
– Так что же, – снова заговорил боцман, – он будет нашим союзником?
– Об этом рано пока говорить, – ушел от прямого ответа Рок, – но он пострадал от михеевской наглости…
– Михей и нас мог счесть наглецами, – усмехнулся Дудник, – ведь мы пустили на дно его товар.
– С волками жить – по-волчьи выть, – нашелся боцман. – Сколько от этой наркоты народу гибнет!
Он скользнул взглядом по лицу Рока. Рок помрачнел. Он сидел, уставившись неподвижным взором вдаль, туда, где, увеличиваясь на глазах, трепетало с каждой минутой все более прояснявшееся пятно. Наконец из его размытых контуров, словно цыпленок из яйца, выскользнули обтекаемые линии яхты. Спущенный, обмотанный фалом парус, конечно, не мог в теперешнем виде явить глазам свое реющее великолепие, но и один корпус судна, поражая стремительным изяществом линий, производил сильное впечатление. Освещенная полуденным солнцем, яхта горела перламутровым блеском, лениво покачиваясь на дремотной волне. С пронзительными криками кружили чайки, кусками серебра падая в море и снова возносясь в небо.
– Красотища, – оценил яхту Череватенко, – сияет точно бляха на ремне! Красота, знаешь ли, – обратился он к не столь восторженному Дуднику, – страшная сила, почище каземата будет! Как выстрелит в глаза – битый час ослепшим ходишь!
На палубе стояли два матроса. Потом один из них исчез – видимо, спустился в каюту. Вскоре он вернулся на палубу, а вслед за ним поднялся еще один человек. Это был Феклистов.
Дудник заглушил мотор, бросил одному из матросов швартовы. Тот ловко поймал линь и закрепил его на утке.
– Рад видеть тебя на моем корыте, – с ложной скромностью сказал Феклистов, выдавливая из себя улыбку.
Он был не в настроении, но старался держать себя в руках.
– Красивое у тебя корыто, ничего не скажешь! – усмехнулся Рок.
Они пожали друг другу руки.
– Мы тут не одни, у меня гости, – немного смущенно произнес Феклистов. – Но у меня есть свободная каюта…
– Отлично, – кивнул Рок, – тогда не будем терять время.
– Ты разобрался, кто тебя подставил? – спросил на ходу Лист.
– Разобрался, – буркнул Рок.
Дудник и боцман спустились следом за капитаном.
– Серый, – кликнул матроса Феклистов, – обслужи наших гостей.
Матрос поспешил к каютам.
– Мы сюда, – открыл дверь одной из них Феклистов, – а ребята твои пусть здесь подождут. Там есть все необходимое, чтобы не скучать, – с напускным весельем хохотнул он.
И распахнул дверь следующей каюты. Дудник и боцман переглянулись и вошли. За ними последовал матрос.
– Развлекайтесь, ребята… – с заученным радушием улыбнулся Лист.
– Только на спиртное не налегайте, – строго посмотрел на своих Рок. – А у тебя здесь вольготно! – обвел он взглядом коридор.
Внутренняя отделка яхты поражала роскошью не меньше, чем ее внешний вид. Здесь было царство бука, полиэфира и ковров. Феклистов пропустил Рока в каюту и, войдя, прикрыл дверь.
– Пить будешь?
– Немного виски, – Рок сел на обитый коричневой кожей диван.
– Так что там у тебя с Чеботарем произошло? – с усмешкой спросил Лист, открывая бар и доставая бутылку со стаканами. – Бурбон подойдет?.. «Четыре розы».
– Трогательное название, – иронично улыбнулся Рок, – давай. Только со льдом, если можно.
– Какие у тебя запросы! – шутливо воскликнул Феклистов. – Откуда ж я тебе лед возьму?
Лист никак не мог без манерничанья. Это кокетство отнюдь не лишало его мужества и отваги, особенно если вставал вопрос о его собственной выгоде. Богатство, особенно когда им пресыщаешься, обязывает к выбору манеры речи, которая оттеняла бы гедонизм с помощью иронического осмеяния.
76 
