Последние отзывы

  85  

– Правильно. – Голос из Москвы несколько смягчился. – Действуйте, дежурный!

– Есть действовать! – ответил майор коротким гудкам. Некоторое время сонно смотрел на трубку, потом повернулся к своему помощнику: – Значит, так, берешь «бобика» и чешешь на полигон, в лагерь. Находишь там взвод химразведки из... мать его, опять забываю... Черноречья, что ли? В общем, из чего-то черного, сами знать должны. Командир – лейтенант Мудацк... нет, Мудрецкий, тот самый, что вчерась с Копцом бээрдэму из говна тащил. Поднимаешь по тревоге от имени генерала Дубинина. Пусть берут все хозяйство, что им полагается, и срочно мотают в Энгельс, на аэродром, оттуда их самолетом домой перекинут. Пока собираются, останешься с ними, проводишь до КПП и точно засечешь время, когда они уехали... Хотя нет, отставить, прямо оттуда мне отзвонишься. Вдруг эта дубина снова позвонит? Так, ноги в руки – и вперед!

* * *

Под дождь очень хорошо спится. Под мелкий, неназойливый летний дождик. Особенно если лежишь в теплой, уютной палатке после тяжелого суматошного дня, а впереди – еще один такой же. А может, и не один, это уж как прикажут. И само собой разумеется, что просыпаться в этом случае не хочется просто категорически. Ну в упор не хочется, и все. Не желает организм выводить задерганную нервную систему из глубокого защитного торможения.

– Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант, подъем! Тревога, товарищ лейтенант!

Мудрецкий приоткрыл один глаз и обнаружил над собой бледное до синевы лицо Простакова. Потом попытался взглянуть на часы, не обнаружил на них циферблата и простонал:

– Который час? Времени сколько, а?

– Полтретьего, товарищ лейтенант. – Судя по голосу, Простаков был близок к панике, а это случалось не так уж часто. – Тревога, товарищ лейтенант!

– Какая на хрен тревога, ты чего несешь?! Какая тревога в полтретьего, проверяющие раньше пяти не вернутся! – Мудрецкий начал нашаривать поблизости что-нибудь тяжелое, чтобы отогнать назойливого Гулливера и снова погрузиться в мягкий и тихий мир.

– Подъем, лейтенант! Боевая тревога!

Новый голос был совершенно чуждым дремлющему сознанию, но офицерские нотки в нем угадывались безошибочно. Даже спросонок. Юрий проснулся сразу и окончательно. Вскочил, потряс головой и ошалело уставился на нависшего над ним незнакомого старлея с красной повязкой на рукаве.

– Вы лейтенант Мудрецкий, так? Поднимайте взвод и готовьтесь к выдвижению, со всем штатным имуществом, – сухо приказал помощник дежурного по части. – Через четыре... нет, уже через три с половиной часа вас будет ждать самолет на военном аэродроме города Энгельса. Знаете, где это?

– Конечно, знаю, – кивнул Мудрецкий. – А в чем дело, собственно?

– Это уж вам виднее. – Старлей пожал плечами. – Только что звонил генерал Дубинин из Москвы, передал вам приказ – грузиться в этот самолет и лететь домой. В это ваше... как его... Черноречье, что ли? Там вас какая-то срочная работа ждет.

– Чернодырье, – уточнил Мудрецкий. Где-то он уже встречал это название – «Черноречье», и было с ним связано что-то не совсем хорошее. То ли в книжке читал, то ли по телевизору слышал. Уточнять было некогда. Больше всего удивляло то, что в Чернодырье отродясь не было аэродрома, способного принять транспортный самолет. Правда, неподалеку располагались вертолетчики – может, их вертолетом решили перебросить? Подальше и побыстрее с глаз начальства, пока чего еще не натворили? Но если вертолетом – тогда с техникой как? Без машин к Стойлохрякову лучше не возвращаться. Лучше сразу без парашюта прыгнуть, и все равно с чего – с самолета или с вертолета... – Товарищ старший лейтенант, а технику брать, не сказали?

– Сказали – брать все, – отрубил красноповязочный. – Вы будете взвод поднимать, лейтенант?!

– Леха, давай! – скомандовал Юрий и привычно заткнул уши.

– Взво-од, па-адъе-ом!!! – разнесся по полигону рев подстреленного динозавра. – Ба-аевая тре-эво-ога-а!!!

Сочные народные выражения, раздавшиеся в соседней палатке, Мудрецкий услышал, даже не убирая пальцы из ушей. Впрочем, выскакивающих под ночной дождь химиков он успел встретить не только одетым, но и затянутым во все полагающиеся ремни.

– Резинкин, на бээрдэму, Кисляк, в «шишигу»! Заводи! Простаков, в мою палатку, хватаешь наши ящики с бэ-ка и приборами, тащишь в кузов! Только не кидай, осторожно положи! Остальные – на выход с вещами! Все свое упаковать, все чужое оставить, и смотрите, не перепутайте, мы сюда можем не вернуться! Палатку не убирайте, некогда, местные сами свернут!

  85