101 
Правда, нужно было учитывать, что те трое первопроходцев не заявляли протеста, возможно даже, они были добровольцами. Но это ничего не значило – за все должен отвечать в первую очередь руководитель, а за глупость – особенно.
Каковы могли быть последствия этой глупости, гадать было бесполезно. Грачев надеялся, что на этот раз безрассудным путешественникам повезло и они найдутся где-нибудь среди предательских зеленых кочек Черной Топи. Кстати, почему она черная? Зеленый цвет здесь явно преобладает. Хотя именно сейчас, да и во время ливня, топь была, без сомнений, черной. Или имеется в виду ее внутренняя, так сказать, сущность?
Грачев почувствовал, что ломает голову над вопросами, которые должны касаться, скорее, виртуоза пера Гессера. Уж тот-то из простого географического названия сумеет выжать столько, что мороз по коже пойдет. Только возникнет ли у него теперь такое желание? Кажется, Грачев запустил неслабое яблоко раздора в эту дружную компанию. Он об этом не жалел – если любители зеленых человечков перессорятся между собой, всем от этого будет только лучше.
К утру небо начало проясняться. К удовлетворению Грачева, погода обещала наладиться. Негустая россыпь звезд, появившаяся в разрывах туч, довольно быстро начала бледнеть – близился рассвет. Спасатели стали собираться.
Перед уходом посовещались, на кого оставить костер и вообще присмотр за лагерем. Как ни странно, Величко категорически настоял на кандидатуре Гессера.
– Как хотите, но из всей этой компании у него самый трезвый ум, – заявил Величко. – Остальные, насколько мне помнится, разбежались при первой опасности. Он, правда, в эту катавасию не попал, но тем не менее репутация в этом смысле у него не запятнана.
Разбудили Гессера. Выполнить роль смотрителя он согласился охотно.
– У нас осталась последняя ракета, – объяснил ему Грачев. – Доверяем ее вам. Если случится что-то важное – опасность, или явятся пропавшие участники, – пускайте. Только в этих двух случаях. И не позволяйте никому удаляться от лагеря. Снова всех собирать – удовольствие ниже среднего.
Гессер заверил, что все будет в порядке. Держался он ровно и даже приветливо. По его виду никак нельзя было сказать, что накануне он пребывал в эпицентре страстей.
Разбудили и Шпагатова, чтобы еще раз уточнить, в какую сторону направился лесник со своим спутником. Шпагатов охотно и многословно принялся объяснять. Правда, из всех его объяснений можно было лишь приблизительно определить направление, но и это было уже кое-что. По крайней мере, было ясно, что лесник пошел на запад, а не на восток. «Ведь есть еще север, восток и юг, – заявил по этому поводу Величко. – А тут хоть какая-то определенность. А там, глядишь, и Граф след возьмет».
Нагруженные рюкзаками и ружьями, они двинулись в указанном направлении вдоль кромки болота, и вскоре их скромный лагерь скрылся за пологом листвы. По влажной траве стелился туман. Черная Топь проступала из серой дымки, как мрачный, почти лишенный красок мираж.
Граф бежал чуть в стороне, деловито погружая черный нос в каждую подозрительную ямку, в каждый попавшийся на дороге куст. Однако эта активность пока оставалась чистой собачьей формальностью – ничего интересного ему не попадалось.
Несколько раз Грачев останавливался и дотошно рассматривал через бинокль курящуюся туманом трясину. В объектив попадались покрытые светлой зеленью березки, обгоревшие, как спички, стволы, клочки земли, покрытые буйной травой, и никаких следов человека.
– Этот район, если судить по карте, никак не меньше тридцати квадратных километров, – заметил Величко. – Да и то карта врет, по-моему. Болота, кусты, бурелом... И пять человек, которых нужно найти. То есть примерно по шесть квадратных километров на рыло. Счет не в нашу пользу.
– Пять, – сказал Мачколян.
– Ну я и говорю – пять.
– Нет, ты говоришь шесть, а на самом деле пять, – возразил Мачколян. – Это найти нужно шесть человек. У них же еще фантаст пропал. Он ведь к костру не пришел. И таким образом, на каждого приходится по пять квадратных километров. А на каждого из нас по десять. В целом получается по два спасенных на брата.
– Что это тебя на математику потянуло, Ашот? – спросил Грачев. – Здесь ведь арифметика не действует. Здесь теория вероятности больше подходит. И кое-какие знания ботаники.
– Ботаника-то тут при чем? – обиженно поинтересовался Мачколян. – Мы же не грибы ищем.
101 
