Особенно,... 
64 
– Внагляк?! – потер ладонью о ладонь Макарыч. – Это я люблю-у…
Они переглянулись, и отец Василий развернул микроавтобус, подъехал к большим, окрашенным в синий цвет воротам дома и громко, требовательно посигналил.
Тишина. Не вышел никто.
Отец Василий посигналил еще раз. Громко, долго и еще требовательнее.
То же самое.
И тогда священник нажал на клаксон и держал его в таком положении, пока дверь дома под синей крышей за такими же, в цвет, синими воротами не открылась. Они видели, как хорошо одетый и аккуратно, правда, слегка по-ментовски, постриженный мужчина подошел к калитке, выглянул, отметил, что машина своя, из областного УВД, и нехотя открыл ворота.
Священник добавил газу, не быстро, но решительно заехал внутрь, неторопливо развернул микроавтобус задней дверцей к открытой настежь двери и встал почти вплотную к ней.
Открывший им ворота милиционер недоумевал. Он помнил эту машину, но абсолютно не знал сидящих в ней людей. И уж тем более не понимал, что делает за рулем православный священник. А когда до него начало доходить, было уже поздно.
Двух пленных ментов с приставленными к затылкам стволами стремительно проволокли в дом, и, когда отец Василий прошел вслед за Макарычем и Санькой, все, кто находился в огромном холле, уже пребывали в глубоком шоке.
Священник огляделся. Ольга вместе с Катериной и ее матерью стояла слева у стены. Напротив них, в глубоких удобных креслах, расположенных вокруг заваленного бумагами журнального столика, сидели три старших офицера – по лицам видно, что начальство. Двое чинов поменьше с выпученными от недоумения глазами стояли прямо перед поставленными на колени заложниками. И еще один, тот, что открывал ворота, протиснулся в комнату между стенкой и священником только что. И тоже замер.
Первым пришел в себя тот, что выглядел самым главным.
– Так, Андрей Макарович, – комфортно откинулся он в кресле. – Вы, я вижу, все никак не угомонитесь… Что это за представление? Или охота срок за «особо тяжкое» схлопотать?
– Мне терять нечего, – сглотнул Макарыч.
– Ой, неправда, – покачал головой старший. – Еще как есть.
Отец Василий шагнул вперед, сгреб разложенные на столе бумаги, скорее всего, с показаниями женщин, и, сунув их за пазуху, отступил к стене, туда, где стояла его Олюшка.
– Та-ак… А это что за произвол? – недоуменно и одновременно властно поинтересовался старший. – Вы, батюшка, положили бы документы на место. Здесь вам не церковь, грехи перед законом не отпускают.
Он был совершенно спокоен и уверен в нужном исходе дела.
– Я в курсе, что я не в церкви, – кивнул отец Василий. – А потому заткнитесь, пожалуйста, и начните думать головой, а не погонами.
Старший зловеще усмехнулся.
– Я читал ваше досье, Михаил Иванович, – назвал он священника мирским именем. – И знаю, что вы склонны к применению насилия…
– Как ты, Олюшка? – наклонился к жене священник.
– Ничего, вот только к Мишаньке не пускают… – грустно ответила жена.
– Ну, так иди. Я за ними присмотрю…
– Но на этот раз это выйдет вам боком, – спокойно продолжал офицер.
Ольга оторвалась от стены, обошла Макарыча и Саньку со спины и скрылась за одной из дверей.
– Вы хоть понимаете, о чем я вам только что сказал? – уже с некоторым раздражением поинтересовался старший.
– Да, конечно, – смиренно кивнул отец Василий. – Только у меня вопрос: кто из вас Виталий Сергеевич?
– Ну я, – немного удивленно, с неадекватными ситуации властными нотками в голосе откликнулся сидящий рядом со старшим крупный, красиво седеющий с висков офицер.
– Подойдите на секунду ко мне.
Офицер кинул взгляд на заложников, затем глянул на старшего и, видимо, получив молчаливое разрешение, встал с кресла и неторопливо двинулся к священнику.
– Да?
– Это вам за Стрелку, Виталий Сергеевич, чтобы руки не распускали, – членораздельно пояснил отец Василий и сунул офицеру под дых.
Тот согнулся и, подчиняясь легкому толчку огромной поповской руки, отлетел обратно в кресло.
– Я своих никому обижать не позволяю, – пояснил священник всем присутствующим.
И сразу же Катерина и ее мать вышли из ступора, быстро скользнули за спиной священника к дверям и прижались к Роману Григорьевичу. Словно только теперь это стало можно.
– Пошли? – вопросительно глянул на Макарыча отец Василий, но тот покачал головой.
– Однако вопросик имею к областному начальству, – сквозь плотно сжатые зубы процедил бывший глава РУБОПа.
64 
