Особенно,... 
77 
До центра Москвы добрались быстро. Успели опередить так называемых «дачников» — миллионную орду владельцев загородных участков, дважды в неделю оккупирующих все дороги вокруг столицы, в пятницу — выезды, в воскресенье — въезды. Любовь к кислороду необычайно развита у этих отважных людей; Знаев, сам обитатель прохладного предместья, хорошо их понимал.
Лихо затормозив в полупустом переулке, за долгие годы изученном до последней трещинки в череде фасадов, он еще раз полюбовался новенькими дверями.
— Пойдем, — сказал он Алисе и неловко подмигнул. — Я кое-что тебе покажу.
Девушка удивилась.
— Это же мой банк! То есть, твой… Чего я здесь не видела?
— Ничего не видела.
Охранники встали во фрунт. На рыжую посмотрели без особого удивления. Примелькалась. Появление хозяина в разгар выходного дня, когда половина населения столицы валяется на пляжах или рыщет по бульварам в поисках холодного пива, не вызвало эмоций на лицах бывших милиционеров и офицеров Вооруженных Сил. Все знали, что хозяин крут и строг, хозяин способен нагрянуть в любое время суток, с таким хозяином не расслабишься — зато и нищим от него не уйдешь. Хорошо платит, собака.
Своим ключом банкир открыл узкую дверь под лестницей. За первой — вторую, потолще, потяжелее. С усилием нажал. По крутым, обтянутым черной резиной ступеням повел помалкивающую спутницу вниз. Третья дверь была еще серьезней — уже два ключа понадобилось, вдобавок следовало нажать кнопки на панели сигнализации. Вошли в тесную, однако ярко освещенную комнату, с мерцающими на стенах циферблатами датчиков температуры и влажности, остановились перед последней дверью. Знаев долго манипулировал замками, затем нажал кнопку, поймал себя на том, что движения его слегка, самую малость, театральны; когда стальная плита отвалилась, переступил высокий порог и тихо сообщил:
— Мы на глубине шести метров. Вверх, вниз и в стороны — полтора метра железобетона. Цемент марки «А-1000». Его используют при строительстве метро… Это мой личный сейф. Кроме тебя, сюда никто никогда не заходил. И не зайдет. Только Горохов. С моего разрешения.
Алиса осторожно проникла. Огляделась.
— Здесь все твое?
— Нет, конечно. Что-то мое. Что-то принесли люди. В залог кредитов. Или просто — на хранение.
— А это что? Золото?
— Да. Золото.
— Блестит.
— Оно всегда блестит. На то оно и золото.
— Можно потрогать?
— Конечно.
В глубине души Знаев предполагал, что рыжая, узрев сокровища, будет ахать, дрожать или, еще хуже, восторженно восклицать «вау» — но она реагировала сдержанно, смотрела внимательно, с интересом, однако без признаков экстаза, и это его обрадовало и одновременно озадачило — как всегда озадачивает любого мужчину женщина с большим самообладанием.
— А чем тут пахнет? — спросила она.
— Деньгами.
— Говорят, они не пахнут.
— Еще как пахнут. Типографской краской. И мажутся. Особенно — доллары. Я один раз пересчитывал вручную семьсот тысяч — потом еле отмыл пальцы. Американские деньги — вообще безобразного качества. Взгляни, вот новая пачка. Все по номерам. Видишь, одни купюры чуть короче, другие чуть длиннее, поля здесь шире, тут — гораздо уже… Халтура, а не банкноты.
— Я бы не отказалась и от таких, халтурных.
Знаев не ответил — он не любил, когда собеседники отпускают подобные присловья, уместные только в среде медленных обывателей.
— Взгляни, — произнес он. — Интересная цепь. Трехцветная. Белое, желтое, красное золото. Храню на память. Очень интересный был случай. Девяносто шестой год. Позвонил знакомый, говорит — нужна помощь. Приедут люди — выслушай их. Ладно, отвечаю. Подъезжают четверо. На «Мерседесе». Как тогда говорили — «серьезные». Срочно, говорят, прямо сейчас, не сходя с этого места, нужны деньги, как можно больше. Времени, говорят, у нас — десять минут от силы. О'кей, говорю, у меня все будет очень быстро. Сняли они с себя цепи с крестами, браслеты, печатки… Золотые портсигары вынули. Золотые зажигалки. Зажимы с галстуков отстегнули. Все — ручной работы, на заказ сделанное. Тогда, в девяносто шестом, у каждого отважного мужчины свой ювелир был, как сейчас — свой туроператор… В общем, все сняли. Общим весом почти три кило вышло. А сверху кинули ключи от «Мерседеса», на котором приехали. Я машины в залог никогда не брал, но в тот раз пошел навстречу. Понял, что у пацанов стряслось что-то особенное. Взяли они деньги, распихали по карманам, на побрякушки свои и тачку даже не взглянули на прощание. И ушли. Пешком. Быстрым шагом. В сторону ближайшего метро. Я их больше никогда не видел. И того знакомого, что их порекомендовал, — тоже…
77 
