Особенно,... 
69 
Видит бог, он очень старался. Сразу после свадьбы впервые в жизни взял полноценный отпуск (сам у себя взял, сам себя отпустил). Две недели ничего не делал. Даже не думал о работе. Это стоило значительных усилий. Именно тогда, на Мадейре, он научился выбрасывать из головы ненужные мысли — бесценный навык, впоследствии развитый в систему.
Гуляли по Фуншалу, любовались океанскими яхтами с огромными, в двухэтажный дом, килями, заходили на рыбный рынок, где из толпы туристов со специального балкона наблюдали, как на широких столах местные торговцы, совершенно неотличимые от средневековых пиратов, огромными тесаками разваливают на части пятисоткилограммовые туши тунцов; потом шли в ресторан и ели «мясо на камне»: куски сырой говяжьей вырезки, подаваемые на раскаленном плоском куске гранита размером с книгу — сам отрезаешь, сам жаришь, тут же глотаешь; в другие дни заказывали особую, глубоководную рыбину, которую не надо потрошить — ее внутренности при резком подъеме из глубины сами вываливаются через рот; поднимались на фуникулере в горы, где воздух был таков, что предприимчивый Знаев тут же придумал сгущать его в баллоны и задорого продавать в Москве; он нырял со скал в горько-соленый океан или наивно пытался, обернув руку пластиковым пакетом, изловить краба, бегающего по суше едва не вдвое быстрее человека, а жена с безопасного расстояния ахала и мелодично запрещала; вечером снова гуляли, покупали бутыль сухой мадеры, отхлебывали, передавая друг другу, прямо из горлышка, он любовался, как Камилла это делает, — молодая женщина, глотающая портвейн из горла, выглядит ошеломляюще соблазнительно, — шли вдоль берега, наблюдая, как солнце падает за мыс Кабо-Жирао: поросшая эвкалиптами макушка и почти шестьсот метров скалы, отвесно опускающейся в синюю Атлантику.
Хорошо не думать о работе, если сбежать от нее за полторы тысячи километров. Из такого далека всякая работа видится тем, что она есть: всего лишь работой.
Путем последовательных, все более решительных усилий банкир превратил себя в семейного человека. Не менее одного дня в неделю полностью посвящал супруге: походы по ресторанам, клубам, театрам, галереям, магазинам, модным показам. Летали в Лондон — посмотреть шоу Мадонны. Летали в Милан — послушать оперу. Летали в Прагу — побродить по антикварным лавочкам Кампы. Снобизмом не страдали, могли прокатиться и в Коломну, где на крепостной стене шестнадцатого века местные энтузиасты, затянувшись в бряцающие кольчуги, рубились на всамделишных мечах и палицах.
Они хорошо проводили время, если не учитывать, что само выражение «проводить время» всегда приводило Знаева в бешенство. Проводить время — значит, расстаться с ним, прощально помахать ладошкой, пока оно исчезает навсегда, твое собственное, бесценное.
Когда Камилла забеременела, он вздохнул с облегчением. Следующие четыре года все шло правильно: жена занималась потомством, муж заколачивал деньги, появляясь дома только для того, чтобы поспать. Сын был важным элементом системы ценностей банкира. Личная экспансия предполагает появление наследника, продолжателя дела. Еще лучше иметь за спиной не одного продолжателя, а двух, трех; чем больше, тем лучше. Но банкирова жена наотрез отказалась размножаться. Знаев однажды сгоряча предложил ей пятьсот тысяч долларов за второго ребенка, независимо от пола. Не уговорил. И очень обиделся. Что это за жена, если она отказывается рожать мужу детей?
Сейчас, спустя восемнадцать лет после превращения гитариста в бизнесмена, спустя двенадцать лет после появления в его карманах первого миллиона долларов, спустя восемь лет после женитьбы, спустя полтора года после развода, — сейчас, когда на его плече лежала голова новой подруги (какой по счету? двести пятидесятой?) и несколько невесомых ее волос щекотали его ноздри, он слушал, как ночной ветер колеблет листья, как в трех километрах к западу, в деревне, брешет потревоженная собака, вспоминал тот разговор с женой, и ту обиду, и сразу же вслед за обидой всплывшую и навсегда запомнившуюся мысль: у него нет и никогда не было повода воспринимать женщин всерьез.
Они рожают детей, они наши матери, наши спутницы, они часто имеют над нами власть, без них нельзя, с ними лучше, чем без них, — но тот, кто попытается их понять, обречен.
Воскресенье
1. Воскресенье, 6.00–16.30
Воскресный день начался вязко. Едва проснувшись, словно похмельной зыбью качаемый, банкир со стыдом припомнил, как вчера позировал в лучах сверхмощных прожекторов, брызгал слюной, провозглашал себя изобретателем национальной идеи. Дрянь, пошлятина, как теперь в глаза смотреть самому себе… Тяжело начинать утро с покаяния. А ведь рыжая очень правильно сказала: Ты хочешь напугать людей и на этом заработать. Вот чем хороши женщины. Особенно обладательницы золотых волос. Они всегда смотрят в корень.
69 
