Особенно,... 
68 
Иногда приводил какую-нибудь, позволял себе расслабиться, потратить время, но потом накатывала невыносимая тоска, отвращение — и к себе, и к женщине, — с трудом удерживался от того, чтобы не закричать и не выгнать чувиху пинками. Однажды так и сделал, потом неделю звонил и извинялся.
Сначала исподволь, затем все быстрее и заметнее с ним стало происходить то, что называется «черстветь».
В девяносто четвертом он купил банк, за сорок пять тысяч долларов. Ввиду новизны затеи не обошлось без происшествий. За кредитной организацией обнаружилась забалансовая гарантия. То есть предыдущие владельцы в свое время легкомысленно обещали подстраховать чужой займ (который, разумеется, никто никому не вернул), а теперь, сняв с себя полномочия, умыли руки. Через неделю после вступления в должность начинающий банкир обнаружил, что его новая, только что купленная фирма должна огромную сумму неким агрессивно настроенным людям в золотых цепях и стоптанных кроссовках. Потом был мучительный процесс разборок, сходок и перетираний, со всем полагающимся набором интриг, провокаций и угроз. Кое-как он отбился, приобрел опыт и потерял нервы.
Эта и несколько других похожих историй резко состарили банкира. Задолго до того, как ему исполнилось тридцать, он стал сухим, немногословным, практически лишенным друзей педантом с вечно постным выражением гладко выбритого, бледного лица. Вдобавок он, как все начинающие банкиры, поигрывал на фондовой бирже, в этом суперказино для особо богатых; трижды в течение года едва не стал миллионером и трижды все терял; такие качели со стороны выглядят захватывающим аттракционом, изнутри же это — высокооплачиваемая каторга. Всякий бизнес есть прежде всего обязательства, а уже потом — черная машина с кожаными креслами и золотая кредитка. По временам банкир Знаев чувствовал измождение. Он мало спал и кое-как наловчился снимать стресс в спортивном зале — но не в постели с женщиной.
Он был очень самолюбив, таких людей секс не расслабляет. Постельные упражнения всякий раз становились для бывшего гитариста очередным поводом доказать себе, что он — самый лучший. Он занимался сексом не ради процесса, а главным образом для того, чтобы в финале измочаленная и счастливая партнерша горячим шепотом сообщила ему, что ей ни с кем никогда не было так хорошо. О том, насколько хорошо было лично ему, гитарист-финансист никогда не думал. Его никто никогда не учил думать о себе.
В тридцать он стал окончательно богат, зауважал себя, объездил полмира, его репутация в деловых кругах была кристальной, его банк процветал, штат секретарей и помощников ловил каждое слово жесткого босса.
Купил просторную квартиру — и вдруг стал задумываться о том, что пора привести в дом молодую хозяйку.
Он думал всегда интенсивно и быстро, он все делал интенсивно и быстро, и почти мгновенно — в тот день, когда впервые сжал в руке ключи от дорогостоящей недвижимости (Большая Полянка, четырехэтажный дом — памятник архитектуры, потолки три с половиной метра, эркер) — додумался до печального вывода: он, Сергей Знаев, неинтересный человек.
Он трудолюбивый, сильный, эрудированный, очень быстрый, у него деньги, у него свой банк, у него квартира в семистах метрах от Кремля, у него бешеная воля, у него все! — но он неинтересный, и точка. Его жизнь кошмарно однообразна и, чего греха таить, уныла. С самим собой — да, ему забавно, очень, его увлекает и полностью поглощает его дело, все эти комбинации с кредитами, депозитами, выгодным размещением временно свободных активов, форвардными и фьючерсными контрактами, опционами и прочими финансовыми фрикциями — но со стороны в свои тридцать он выглядит как приставка к собственному компьютеру; за таким любопытно, наверное, какое-то время понаблюдать, но связывать жизнь — верная гибель.
Почему тогда он эту мысль постарался затолкать на дно сознания, зачем, несмотря на суровый самому себе приговор, все-таки начал активные поиски невесты — впоследствии он никогда так и не смог ответить на этот вопрос. Или отвечал расхожими фразами. Устал от одиночества, человек — стайное животное и так далее. Разве это ответ? Настоящий ответ всегда страшно озвучить.
Однажды, спустя уже полгода после начала семейной жизни, он вызвал Камиллу на откровенность. Спросил, что же такого она — интересная девушка с изящными запястьями, последовательно отвергшая ухаживания разбитного криминального авторитета и донельзя утонченного владельца звукозаписывающей компании, — нашла в нем, некрасивом, всегда дурно одетом финансисте? И получил простой ответ: «Ты хороший».
68 
