Последние отзывы

  62  

Банкир посигналил. Из будки, заблаговременно приняв грозный вид, появился охранник. Рассмотрев машину хозяина, мосластый дядя с лицом неквалифицированного пролетария поспешил сменить позу на другую, угодливую. Знаев испытал мгновенное отвращение. Он никогда не заставлял этого человека (кстати, как его зовут?) кланяться и ломать шапку, он и видел-то его всего дважды в жизни; мосластый производил холуйские телодвижения по собственной инициативе, он сам себя превращал в раба.

Раз он так со мной — значит, и я с ним буду так же, — решил банкир, сделал брюзгливое лицо и резким жестом показал: открывай ворота, и поживее.

В четырех метрах за забором асфальт кончался, дальше была темнота. Здесь Знаев вышел, поманил мосластого, поморщился от сильнейшего запаха чеснока и спросил:

— Тебя как зовут, я забыл?

— Петруха, — ответил Петруха, на вид не менее чем пятидесяти лет, и торопливо поддернул штаны. Его вид в точности соответствовал вошедшей в последнее время в моду пренебрежительной поговорке: «Набрали по объявлению». Чучело, — грустно констатировал Знаев. — А ведь меня десять лет учили, что все люди равны, что человек — это звучит гордо. Разве я ему равен? Разве он равен мне? Вот возьму его за руку, пройдемся по городу, спросим у тысячи встречных: мы равны? Тысяча из тысячи ответит, что нет. А должно быть наоборот, потому что люди действительно равны, за десять лет мне это доказали множеством самых разных способов.

— Как дела, Петруха?

— Нормально.

— А где второй?

— Обход делает, — сказал Петруха и опустил глаза.

За пивом пошел, понял банкир и понизил голос:

— Слушай, Петруха. Я пройдусь по территории. А минут через десять позвоню сюда, на пост, и ты включишь верхний свет. Все люстры. Понял?

— Будет сделано, — ответил мосластый и неумело щелкнул каблуками.

— Расслабься, — разрешил Знаев, вернулся к машине и под локоть вытащил Алису.

— Пойдем со мной.

— Что здесь такое? — с любопытством спросила рыжая, повинуясь. — Стадион?

— Еще чего.

— Темно. Я ничего не вижу. Куда мы идем?

— Вперед.

— Ой. Тут песок И камни какие-то. И грязь.

— Не обращай внимания, — рекомендовал Знаев, споткнулся и сам едва не упал.

Сейчас я ее удивлю, — предвкушал он. — Сейчас она ахнет. Это будет эффект! И это будет совсем не дешевый эффект, господа. Очень даже дорогой. Эффект на четыре миллиона долларов. Всем эффектам эффект. Это вам будет не барбекю со звездами телеэкрана в садике у торговца электрическими лампочками. Это будет нечто донельзя грандиозное.

Шагали, разумеется, не в полном мраке и не в тишине. Ночь, пока робкая, варьировала оттенки от густого темно-фиолетового до насыщенного графитового. Справа, в километре, новогодней гирляндой поперек панорамы сияли фонари Кольцевой дороги, слева, в двух километрах, мерцали окна жилых домов, отовсюду слышались разнообразные городские звуки, какофония мегаполиса — но мерцали и доносились, сильно искаженные расстоянием, ненадежные, наполовину нереальные, как не вполне реально все то, что создано человеком, построено, освещено, украшено и налажено: вблизи огромно и крепко, а отойдешь на три тысячи шагов, взглянешь — смешно.

— Примерно здесь, — наконец заявил банкир, с удовольствием набрал полную грудь воздуха и запрокинул голову. Небо осторожно подмигивало сотнями звезд — намекало, что не следует переоценивать дружелюбие мироздания. С запада, по самому краю горизонта, переливалась и истончалась лиловая полоса заката.

— Что «здесь»? — тихо спросила Алиса, сжимая его локоть. — Я ничего не вижу.

— А не надо видеть. Попробуй почувствовать.

Рыжая подумала и произнесла:

— Тут пусто. Ничего нет. Совсем.

— Продолжай.

Она опять подумала и неуверенно предположила:

— Тут ничего нет, но… наверное… тут скоро что-то будет.

Знаев испытал прилив восторга и захохотал.

— Угадала! Угадала!

Он достал телефон и набрал номер.

— Петруха?! Как слышишь меня?!

— Хорошо слышу.

— Давай!

В черном небе, сразу с четырех сторон, сверкнуло, погасло, опять сверкнуло, медленно стало разгораться и обрушило наконец плотные, почти осязаемые потоки света вниз, на двух людей, стоявших посреди обширного, ровного, как стол, поля.

— Черт, — выдохнула Алиса. — С ума сойти.

Банкир прижал ее к себе и медленно стал поворачивать.

  62