Последние отзывы

  52  

– А вы что же, за ним, что ли? – удивился Николай. – Да пусть себе бродит. Что мы, охотинспекция? Приедем, сообщим, что тут браконьер.

– Да не браконьер это, Коля! В том все и дело, что не браконьер.

– А кто? Этот? Которого милиция ищет и вы с Белоусовым пытались взять?

– Он, Коля, он. Не задерживай меня. Мне и так метров двести по тайге пилить, чтобы на то место выйти, а он ведь уйдет.

– Давайте я с вами! – загорелся водитель.

– А кто помощь приведет и место покажет? – остановил Николая священник. – А если с нами что случится с обоими? Слушай, что тебе говорят, и дуй домой! За помощью!

Николай от напряжения с трудом сглотнул пересохшим горлом и молча кивнул. Священник ободряюще хлопнул парня по плечу и выскочил на дорогу.

– Погодите, отец Василий! – крикнул из кабины водитель. – У меня тут сапоги ваши все еще лежат. С последнего дождя. Переобуйтесь, куда вы в ботиночках?

Благодарно посмотрев на Николая, отец Василий присел на подножку и стал снимать ботинки. Николай открыл багажник и вытащил резиновые сапоги с заткнутыми в голенища портянками, которые священник надевал пару дней назад, когда сутками лил дождь. Натягивая сапоги, отец Василий обрадовался, что стал в последнее время носить под рясой обычные джинсы. Это не было особенным нарушением церковных уставов и правил, просто это было не принято. Но в условиях жизни в сибирском селе было очень удобно, когда два-три раза в неделю приходилось влазить в сапоги да подворачивать рясу, чтобы не пачкать в грязи ее полы. Щеголять голыми ногами было еще более неприличным, чем носить под рясой мирскую одежду.

Потопав ногами в сапогах по земле, проверяя, как намотаны портянки, отец Василий застегнул свою черную куртку из смесовой ткани, которую носил в прохладную погоду поверх рясы, и махнул рукой водителю:

– Давай проваливай!

– Может, монтировку хоть возьмете? – попросил Николай.

– Давай проваливай! Время идет!

Николай кивнул и прыгнул в кабину. Рыкнув мотором, «уазик» вывернул на щебенку и помчался в сторону Верхнеленского. Все, пути назад не было, теперь нужно было выполнять намеченное. Чичера нужно выгонять из тайги и брать, срочно. Оказывается, пострадал еще один охотник. Хорошо еще, что жив остался. А где гарантия, что Чичер не начнет убивать? В конце концов, зимовать он тут не будет – это смерть. Значит, до зимы он обязательно предпримет попытку вырваться из этого района. А это будут новые жертвы.

Отец Василий шагнул в заросли, по пути хлопая себя по карманам. Где-то у него была бечевка, которой он, за неимением рулетки, вчера измерял длину своего забора. Вот она. На ходу священник подобрал полы своей рясы, завернул их вокруг туловища в районе пояса и подвязал бечевкой. Немного неудобно, но все же лучше, чем цепляться полами за кусты и ветви деревьев. А путь отцу Василию предстоял через места нехоженые.

Прикинув высоту солнца над горизонтом и вспоминая рассказы Матюшина о способах ориентирования в тайге, отец Василий углубился в древесный подрост и кустарник, окаймлявший дорогу. Если солнце смещается по небу каждый час на пятнадцать градусов, вспоминал отец Василий, значит, достаточно каждый час делать поправку на солнце. Священник шел уже около часа, но, по его расчетам, он приблизился к тому месту, где они с Николаем видели человека, едва ли наполовину. Какие-то триста метров на открытой местности можно преодолеть спокойным шагом пешехода за пятнадцать-двадцать минут. Но здесь приходилось все время выбирать дорогу, лавировать среди зарослей, то спускаться в низины, идя параллельным курсом, то подниматься вверх по склонам, где заросли были не такие густые. В целом, отец Василий продирался через заросли, как слон. Шуму он издавал много, треск стоял, казалось, на всю тайгу, но другого выхода не было. Оставалось надеяться, что Чичер примет его за медведя и попытается уйти. Правда, Чичер сейчас любого звука будет бояться, а значит, может, наоборот, и притаиться, а потом выстрелить.

Этот момент отца Василия беспокоил больше всего. Он продирался сквозь заросли, а сам ни на долю секунды не ослаблял внимания. Как и учили в свое время, его глаза метались по кустам и зарослям, стараясь охватить как можно большую площадь за короткий промежуток времени, цепляясь за каждое темное пятно, за каждое шевеление листа или ветки и мгновенно оценивая – есть ли несоответствие, все ли в рамках природы, или какая-то тень лишняя, какое-то шевеление не соответствует направлению и силе порыва ветерка.

  52