Особенно,... 
67 
Вот и приходится изо всех сил любить жизнь. Это не то, чтобы совсем просто, конечно же. То и дело какая-нибудь гадость норовит случиться. То несчастная любовь, то какой-нибудь кризис самооценки, то просто депрессия, когда темно, снег идет и впереди еще месяц зимы. Но приходится справляться, потому что как только начинаешь раскисать, тут же колет где-то в районе сердца, такое весьма ощутимое напоминание. Так что все несчастные любви приходится превращать в счастливые, ну или просто в пустяшные эпизоды своей жизни, которых была уже куча и еще такая же куча предвидится. Зато потом, когда возьмешь себя оперативно в руки, можно с объектом любви посидеть в кабаке у старого Джона и посмеяться. Над самими собой. И над тем, что тратим жизнь на такие глупости как кого-то неразделенно любить или не любить. Я так очень часто делаю, как только хотя бы намек на неразделенную любовь замаячит на горизонте. Но это только в последние годы, а раньше приходилось изо всех сил с собой бороться и бросаться за помощью ко всем подряд. Хорошо, что все подряд очень хорошо понимают, чем все это может закончиться, и помогают. Поговорят с тобой, нальют кофе, позволят залезть на яблоню в своем саду и насобирать зеленых еще совсем яблок. Их в кофе хорошо класть, если лето жаркое.
Но потихоньку учишься справляться самостоятельно. Заводишь себе несколько безотказных ритуалов, несколько любимых книг, парочку очень хороших фильмов. И все это в комплекте используешь. Когда любовь несчастная — помогает почти всегда. Вот если кризис самооценки, там сложнее. Но для такого случая у нас в городе специальная профессия существует — хвалитель. Это такой человек, к которому можно прийти, и он тебя похвалит. И всегда найдет за что. Сейчас у нас хвалителем Томас работает. Раньше он был не очень хорошим писателем, и все переживал по этому поводу. Тогда колдуны его назначили хвалителем, и у всех все тут же стало замечательно. Томас каким-то образом умудряется в каждом что-нибудь хорошее углядеть, да еще и похвалить так, чтобы человек не подумал, что это все по долгу службы. Так что с Томасом нам очень повезло. А он после того, как на эту работу пошел, вообще зацвел и заколосился. Женился тут же, на второй красавице города, первая красавица решила замуж не выходить, детишек наделал. Троих, кажется.
А если зима или дождь зарядит на месяц, как вот недавно, хвалитель, понятное дело, не помогает. Приходится зажигать свечи, представлять себе лето, звать в гости друзей, рассказывать страшные истории по полночи. Когда тебе страшно, тут уже не до мыслей о смерти. Я эти истории каждый вечер придумываю и в специальную тетрадку записываю. На зиму коплю. Или на дождь. И друзья то же самое делают. Мы уже подумываем когда-нибудь это все издать в одной книжке, чтобы каждый мог купить и с зимней хандрой бороться.
Так вот и живем. Лет через пятьдесят, конечно, привыкаешь уже ко всему, это во-первых, да и учишься относиться к жизни немного проще. Точнее говоря, ко всему, что в этой жизни творится. Но, понятное дело, что люди все-таки умирают. Не хватает им чего-то, то ли силы воли, то ли желания жить дальше, то ли им просто скучно становится. Я себе с трудом представляю, как от этой жизни может быть скучно, но говорят, так бывает. А некоторые просто по рассеянности мрут, забудутся на минутку, подумают что-нибудь про смерть, а она уже тут как тут. Вот тот человек, который все на кладбище ходит, на свою могилу, он, скорее всего так и умер. Потому что колдуны, если понимают, что человек не то, чтобы очень сознательно с жизнью расстался, они ему какое-то подобие себя самого оставляют все-таки.
Умирают ли колдуны, не знает никто.
И еще вот что. Из-за того, что мы научились жить столько, сколько сами захотим, колдуны за хорошее поведение нам сделали подарок. Мы проживаем всю жизнь, до самой глубокой старости, а потом выбираем, в каком моменте этой жизни нам до ее самого конца хочется остаться. Кто-то уже лет двести пятилетним ребенком бегает, кто-то все прелести пубертатного периода переживает бесконечно. А вот старый Джон решил, что его вполне устраивает быть старым. Говорит, что хозяин кабака должен выглядеть солидно. Но я думаю, что он просто так много всего за жизнь успел, что решил отдохнуть от этого. Но большинство людей, конечно, где-то в молодости или среднем возрасте остаются. Говорят, если из города уехать, это все кончится. Но пока что никто не проверял.
* * *
В городе не очень любят афишировать свои отношения, если вдруг у кого-то случилась любовь или что-нибудь на нее похожее. Чтобы не натыкаться на сочувственные взгляды. А сочувствуем мы все не потому, что не верим в любовь или что-нибудь на нее похожее, а потому, что каждому жителю города при рождении отмеряется своя порция одиночества. При рождении каждого ребенка присутствует колдун, который выдает родителям конверт. Конверт надо отдать ребенку, когда ему исполнится 16. Все по честному. А в конверте написано, сколько лет одиночества человек должен прожить. Кому-то всего год или два достается, но такое случается очень редко, у остальных счет на десятки лет идет, а то и на сотни. Мы же долго живем, столько, сколько захочется, так что бывает, человеку 211 лет одиночества на роду написано. Точнее, не на роду, а в том самом конверте. Колдуны говорят, что если человек не будет одинок на протяжении всего отмерянного ему срока, он не сможет прожить в этом городе. Потому что, как говорят колдуны, такой человек потеряет легкость. Колдуны, конечно же, всегда правы, и спорить с ними никто не осмеливается, но очень бывает тяжело, если вдруг решишь, что встретил свою судьбу на всю оставшуюся жизнь, а сам точно при этом помнишь, что у тебя еще тридцать лет одиночества не прожиты, и никуда от них не деться, как ни старайся. Все равно, даже если все будет очень хорошо, рано или поздно ты останешься один, и будешь в таком состоянии доживать все, что у тебя в конверте написано. Так вот с соседкой моей получилось, и с ее мужем. Они решили, что можно попытаться обмануть и колдунов, и судьбу заодно, и поженились тихонько, чтобы никто не узнал, и дочка у них родилась. Дочка, кстати говоря, просто замечательная. Но вот жизнь семейная у них не получилась, конечно же. И через год после рождения дочки муж ее просто исчез. Никто не знает, то ли он ушел от нее тихо, и пошел к молчунам, например, то ли и правда не смог прожить в этом городе. Потому что у него там еще порядка сорока лет оставалось, да и у нее двадцать. Но соседка все ждет, что, может быть, лет через 30 он вернется, или позже. А пока что растит дочку и плачет по ночам, потому что не знает еще, что у дочки в конверте написано. И очень боится узнать. А Матиасу, художнику, ему вообще не повезло, у него в конверте просто было написано "всю жизнь". И точка. Он, когда в шестнадцать лет, в разгар какого-то своего бурного романа этот конверт вскрыл, так и обалдел совсем. Но ослушаться не решился, знал, что ничего из этого хорошего не выйдет. Так что он время от времени находит себе каких-то девушек, на пару дней, не больше. Чтобы судьба не успела заметить. И вроде ничего, пока справляется, говорит, что уже привык, что ему уже, в общем-то, никто и не нужен. И даже с друзьями вполне можно видеться раз в неделю, совсем ненадолго, так, кружку пива выпить. А в одиночестве, говорит он, и рисовать как-то проще и лучше получается. Хотя, конечно, влюбляться без взаимности ему никто не мешает. Потому что человеку нужно вдохновение. А влюбленный без взаимности человек еще более одинок. Это все знают.
67 
