.
Очередная сказка о Золушке 
15 
"Зато в баре нет никаких особенных соблазнов", — Маргарида решительно поворачивается к Ангелу спиной.
"Но чашки там — немытые. И кофе гадкий! И туалет! Грязный! И! Вонючий!!!" — Маргарида представляет себе грязный и вонючий туалет, и застывает на месте. Ее начинает мутить.
"Это меня от голода мутит, — думает Маргарида и почти бежит к кондитерской. — Сейчас выпью кофе, и все пройдет".
— Доброе утро, барышня Маргарида! — говорит кассирша на входе. — Что-то вы сегодня припозднились!
Маргарида неопределенно пожимает плечами и садится за столик. Она старается не смотреть на витрину с пирожными, но никак не может удержаться и бросает на витрину короткие жадные взгляды.
"Только кофе, — отчаянно думает Маргарида, — только ко… ой, сегодня у них, наконец, есть берлинские шарики[10]… только кофе, толькокофе… а что это, хотела бы я знать, за "Шоколадное наслаждение"? Нет, только кофе, толькокофе, только…"
— Доброе утро! — весело здоровается официант. — А мы боялись, что вы сегодня уже не появитесь! Вам как обычно?
— Да, — говорит Маргарида, вымученно улыбаясь. — То есть, нет… то есть… — Она пытается сказать «толькокофе», но язык не слушается, и Маргарида с ужасом слышит собственные слова: — Мне кофе с молоком, кекс с цукатами и берлинский шарик. И этого… "шоколадного наслаждения" пару кусков — с собой…
Papelaria[11]
Рано утром маленький грузовой фургончик с надписью на боку "Газетчик. Доставка печатной продукции" заезжает в переулок и останавливается под табличкой "Парковка запрещена". Алберту выбирается из кабины и деликатно — костяшками согнутых пальцев — стучит в дверь совсем крошечного магазинчика. Ему никто не отвечает, поэтому Алберту стучит посильнее — кулаком, и, наконец, от души пинает дверь тяжелым черным ботинком.
— Я здесь уже, здесь, — раздается сбоку хрипловатый голос. — Прекращай долбить, соседей разбудишь!
Алберту поворачивается и почти сталкивается с заспанной всклокоченной Терезой.
— Хорошаааааа, — ехидно говорит Алберту, прищелкнув языком. — Так и будешь сегодня работать в пижаме?
Тереза непонимающе смотрит на Алберту, потом опускает глаза и охает — из-под элегантного черного пальто торчат ноги во фланелевых пижамных штанах в мишках.
— Вот черт, — стонет Тереза, одергивая пальто. — Я же помнила, что надо что-то еще надеть…
Алберту хмыкает.
— Что с тобой стряслось, пупсик?[12] — с любопытством спрашивает он. — Опоздала, не выспалась, забыла переодеться… Подцепила, что ли, кого?
Тереза дергает плечом и отворачивается.
— Не твое дело, — бурчит она. — Подружка с Мадейры приехала, вина домашнего привезла.
Алберту понимающе кивает.
— Домашнее вино — это дааааа… — он приобнимает Терезу за плечи. — Не тоскуй, пупсик! Будет у тебя еще мужик — все подружки обзавидуются. А мы все обревнуемся.
Тереза сует руки в карман, сжимает кулаки и считает про себя до десяти. Досчитав, поворачивается к Алберту.
— Давай уже выгружать, — тихо говорит она. — Мне открываться через двадцать минут, а еще надо домой бежать переодеваться.
— Да? А я думал, ты так сегодня и будешь ходить, — Алберту распахивает металлические дверцы фургона. — Не совсем эротическое неглиже, но все же…
— Алберту… — нехорошим голосом говорит Тереза.
— Молчу, молчу! Вот эта пачка, эта, эта и эти две — твои, — Алберту достает из кармана сложенную вчетверо квитанцию. — Держи. Можешь не проверять, все как обычно.
Тереза кивает, вытаскивает из фургона две газетные пачки и несет их к магазинчику. До него всего пять шагов, и Тереза старается идти легко и красиво, как будто тяжеленные пачки не оттягивают ей руки, а нейлоновые веревки, которыми они перевязаны, не врезаются в ладони. Если Алберту смотрит ей вслед, то пусть видит, что… Не доходя до магазинчика, Тереза не выдерживает и оборачивается. Алберту прислонился к фургону и уткнулся в какую-то тоненькую брошюру.
Тереза тяжело вздыхает, кладет пачки на землю и достает из карманы ключи. Не смотрит — и черт с ним.
— Эй, — Тереза как будто случайно касается руки Алберту. Алберту, погруженный в свою брошюру, автоматически отдергивает руку. Тереза закусывает губу.
— Я все выгрузила и подписала. На. — Она протягивает Алберту его часть квитанции. Алберту кивает и поднимает палец — "не мешай!"
10
берлинский шарик — bola de Berlim, круглый пончик с желтковым или заварным кремом.
11
Papelaria — очень расплывчатое название. Это может быть и магазин «канцтовары», и замечательный магазин письменно-рисовальных принадлежностей, а может быть просто газетная лавочка. И тогда это — очень волшебное место.
12
Строго говоря, фамильярное fofinha переводится на русский язык как «пышечка», но, поскольку мы склонны обозначать этим словом только пухленьких барышень, а Тереза — совсем наоборот, длинная и костистая, пусть будет "пупсик".
15 
