Особенно,... 
18 
Единственное, что служило нам хоть каким-то, пусть и небольшим, утешением, было то, что все взятые с собой записи рэпа этим недоумкам самим надоели и они переключились на местную FM-станцию, которая вещала опять-таки на весь поселок, оглашая окрестности идиотской рекламой и песнями, по своему содержанию и мелодиям находившимися значительно ниже уровня канализации, но это было все-таки легче, чем постоянный грохот.
Но тут грянула новая беда – в нашем дачном кооперативе впервые за всю его историю случилось воровство. Виновников искать долго не пришлось – это были бомжи! Нашу дачу, в полном соответствии с устным договором, они не трогали, хотя мы все равно больше ничего не оставляли снаружи, но зато постоянно сновали ко мне то за солью, то за сахаром, то за спичками, ну и все в этом духе. Костер в непосредственной близости от нас они тоже больше не разжигали, но за это Сашке, который скрипел зубами от злости, приходилось возить на нашем мини-вэне мешки мусора к контейнерам. Но куда деваться? Уговор дороже денег! Причем гад Жека ленился складывать мусор даже в мешок, а просто вываливал его на дорогу, так что большие и жирные мухи быстро освоили не только эту загаженную территорию, но близлежащие участки.
А вот всем остальным приходилось несладко! Их грядки подвергались постоянным набегам асоциальных элементов, которые мало того что снимали с них редис, морковку и прочие уже немного выросшие корнеплоды, но эти паразиты даже не трудились соблюдать хотя бы элементарную вежливость, если так можно сказать, и вели себя в огороде как слон в посудной лавке, оставляя после себя сломанные и вытоптанные насаждения. Застигнутые на месте преступления, они покорно сносили брань и побои – да-да, это тоже было! – но отказываться от своего промысла и не думали!
Перед лицом общей беды дачники забыли все старые разногласия, и было решено выступать единым фронтом. Люди начали постоянно сновать друг к другу и обсуждать, как нам дать достойный отпор врагу, потому что жить так дальше стало невозможно и нужно было что-то делать! Для начала было созвано внеочередное собрание членов кооператива, где на голову председателя вывалилось столько обвинений во всех смертных и несмертных грехах, что ему было впору скончаться на месте, но он был человеком старой закалки, не одно партсобрание на своем веку пережил, так что быстренько перешел в наступление, задав только один, зато убийственный вопрос:
– Кто вас заставлял давать согласие на передачу прилегающей территории в пользование Крякова?
Люди тут же пристыженно замолкли, а он продолжал:
– Это я за вас всех ставил подписи под документом? Нет уж, дорогие мои! Вы все практически единогласно проголосовали «за», а теперь на меня всех собак вешаете? Ничего не выйдет!
Тут все единодушно повернулись в сторону Сашки, который на том, будь оно трижды неладно, собрании чуть голос себе не сорвал, убеждая всех отказаться от этой затеи, и он, почувствовав себя в центре внимания, окинул всех спокойным взглядом и громко сказал, цитируя Пушкина:
– И сказал ему Балда с укоризной: «Не гнался бы ты, поп, за дешевизной!»
На мой взгляд, сделал он это совершенно зря – нечего людям на открытую рану соль сыпать. И я оказалась права, потому что толпа возмущенно загалдела, но нашелся один совестливый мужчина, который поддержал моего мужа:
– Прав был тогда Александр! Надо нам было отказаться от этой затеи! А теперь нам некого винить, кроме самих себя! Что посеяли, то и пожинаем!
Толпа снова загалдела – кто же согласится сознаться в собственной глупости, но тут же нашла своей хлеставшей через край злобе другое применение – она набросилась на участкового, которого тоже пригласили на это собрание.
– А куда милиция смотрит? – визжала какая-то дамочка. – Эти подонки, будь прокляты те матери, которые родили их на свет, скоро нас здесь всех поубивают! Носятся на своей машине так, словно здесь шоссе! Заборы ломают! Пыль поднимают! Орут как резаные!
– Да! Ко мне неоднократно поступали от вас жалобы на то, что эти молодые люди грубо нарушают общественный порядок, – начал милиционер. – И будь на их месте кто-нибудь другой, я бы давно положил конец этим безобразиям, но подполковник Егоров категорически запретил мне их беспокоить. Как вы сами понимаете – субординация! Так что я ничего не могу сделать!
– А кто такой этот Егоров? – спросил кто-то.
– Заместитель начальника областного управления милиции, и наш район находится как раз в его ведении, – объяснил участковый. – Теперь-то вы видите, что я повязан по рукам и ногам, – печально закончил он.
18 
