Особенно,... 
93 
Священник возражать не стал, тем более что водитель бить свою машину явно не хотел и уже начал бороться за существование. Он стремительно развернулся на первом же перекрестке, нырнул в какой-то проезд, проскочил по двору высокого, сталинской постройки здания и, выехав на соседнюю улицу, резко затормозил, собрал деньги с приборной панели и сунул их священнику.
– Давайте отсюда! – коротко распорядился он.
Отец Василий взял деньги и, не теряя времени, вытащил Ольгу из машины. Начал было голосовать, но то ли здесь нельзя было останавливаться, то ли водители торопились, но никто из них даже не притормозил.
Прошло несколько минут, и вдруг стоящая рядом Ольга дернула его за рукав.
– Смотрите, опять они! – громко прошептала она.
Отец Василий вгляделся. Действительно, на той стороне дороги притормаживали знакомые «Жигули» с теми самыми тремя мужиками с вокзала.
– Пошли! – схватил он жену за рукав и потащил ее туда же, откуда они выехали пять-шесть минут назад.
Они пересекли квартал, но теперь священнику везде чудились преследователи. Он внимательно и настороженно вглядывался в лица прохожих, старался запомнить расцветки и номера шныряющих по кварталу автомобилей, но людей и машин было так много, что он даже растерялся. Отец Василий давно уже не был в Москве, он отвык от того, что на каждом подъезде стоит кодовый замок, а люди проходят мимо, не только не здороваясь, но даже не обращая ни на кого внимания. Здесь все было по-другому.
Когда они вышли на перпендикулярную улицу, священник подумал было, что все закончилось – уж очень легко удалось им остановить машину, да и проехали первые несколько кварталов без проблем. Но тут Ольга тревожно затеребила мужа за рукав, и священник, оглянувшись, понял, что ничего еще не закончилось. Позади аккуратно шла уже знакомая «волжанка».
– Что будем делать? – еле слышно спросила Ольга.
– Давай-ка к станции метро, и побыстрее, – распорядился отец Василий, и водитель послушно повернул на втором перекрестке и прибавил ходу.
* * *
Они несколько раз пересаживались из поезда в поезд, переходили на Кольцевую и с Кольцевой, но лишь когда выбрались из-под земли в знакомом священнику районе и около часа проплутали по дворам девятиэтажек, отец Василий успокоился. Теперь он был уверен, что «хвоста» за ними нет.
Но тут планы его кардинально изменились. Он не знал, кто именно следил за ними, но нельзя было исключать, что эти люди работали на далекого, глубоко провинциального Ковалева. У него вполне могли быть в Москве связи. В конце концов, и проституток в центральные районы из Усть-Кудеяра поставляли, да и старые, еще парфеновские дела, которые наверняка прибрал к своим рукам Ковалев, оставались. В этой ситуации отец Василий рисковать не мог, да и не хотел.
– Съездим-ка мы сначала в Зеленоград, – сказал он жене. – Мне здесь одному будет проще, да и за тебя спокойнее.
Ольга хотела возразить, но, приглядевшись к мужу, смолчала, и часа через три они уже выходили из автобуса в Зеленограде.
* * *
Сказать, что ее родители удивились, было мало. Сказать, что обрадовались – тоже. Тем более что Ольгина беременность была, что называется, налицо. Будущие бабушка и дедушка ходили вокруг дочери периодически сужающимися кругами, стараясь прикоснуться, погладить, обнять. И отец Василий чувствовал себя среди всей этой семейной идиллии настолько лишним, что единственным его желанием было принять душ и умчаться куда подальше.
– Я знаю одну женщину, – щебетала Олина мама Маргарита Николаевна. – Так хорошо высчитывать умеет! Прям точно говорит, кто будет – мальчик или девочка.
– Как у тебя с питанием? – не замечая сидящего здесь же мужа, вопрошал Олин папа Игорь Олегович. – Может, вам денег подкинуть?
Эта семья не была богатой, какие там могут быть оклады у завлаба и старшего научного, особенно в наше время, но желание помочь дочери хоть чем-нибудь было слишком сильным.
Лишь к вечеру, когда первые эмоции улеглись, разговор пошел не только о ней и ее будущем ребенке, но и о нем. Игорь Олегович, аккуратно подбирая слова, расспрашивал зятя о работе, но ему с его строго научным мышлением было сложно привыкнуть к мысли, что главный человек в жизни его дочери живет не Познанием, но Верой. Маргарита Николаевна готовила пирог и в мужской разговор не встревала, а вот Ольга слушала во все уши, порой не умея выбрать, кого следует кинуться защищать – отца или мужа.
93 
