39 
По лицам сидящих на площади было видно, что они очень сильно удивлены; таким крутым тачкам делать здесь было совершенно нечего. Если сюда и добирались на машинах, то это обычно бывали видавшие виды «уазики» или что-то такой же степени проходимости. Но новенькая крутая иномарка… Нет, это что-то невероятное.
Но удивление местных жителей еще больше возросло, когда дверца иномарки распахнулась и они увидели ее водителя. Это был небритый мужик бичевского вида с волчьим лицом, одетый в драный бушлат, ватные штаны и стоптанные кирзовые сапоги. Он вылез из «Тойоты», захлопнул за собой дверь и решительно направился к одной из группок местных жителей.
– Здорово, люди, – поприветствовал он их.
– И тебе здорово, коли не шутишь, – отозвался один из мужиков.
Он смерил новоприбывшего оценивающим взглядом и решил для себя, что ссориться с ним, пожалуй, не стоит. Крепкий мужик, глаза хищные, волчьи, одну руку в кармане держит, и что-то там такое, кажется, есть. Да и по разговору видно, что человек серьезный, бывалый. Обратился правильно: «люди» сказал, а не «мужики» – знает, что, если среди них блатной случайно окажется, за обиду сочтет. А может, он и сам блатной, по виду похож. И татуировки на руке, кажись, есть… Жалко, зрение отказывать стало, получше бы их рассмотреть.
– Скажите, люди, как мне здесь Вальку Ломаного найти? Знаете такого? – спросил приехавший на «Тойоте».
– Вальку, говоришь? А как он выглядит-то? – спросил кто-то из мужиков.
– Высокий, плечи широкие, но сутулый. Волосы черные, на лбу над правым глазом шрам.
– А зачем он тебе?
Приехавший ничуть не рассердился из-за этих вопросов. Он сразу понял, что Вальку тут прекрасно знают, но проверяют, кто он такой и что ему нужно. Мало ли, вдруг менты кореша ищут, тогда выдавать его нельзя, нужно сказать, что не знают такого и не ведают. Правильно все люди делают, так и надо.
– Дело у меня к нему есть. Мы с ним кореша давние, в мореходке вместе учились, а потом на китобое ходили.
– А зовут тебя как?
– Колей зови.
Мужик еще раз испытующе посмотрел на Колыму – а это был именно он – и кивнул.
– Ладно, покажу. С тебя пузырь.
– Какой базар. Куда ехать?
– Давай я лучше с тобой доеду, а то заблудишься. У нас тут улиц с табличками и домов с номерами нет, так обходимся.
Колыма кивнул и пошел к машине. Мужик, вызвавшийся его проводить, сел рядом, и через несколько минут они уже подъехали к нужному дому.
– Вот тут Валек и живет, – кивнул на покосившийся домик провожатый. – Давай на пузырь.
– Сколько?
– Пять баксов.
– Ни фига себе! Это у вас пузырь столько стоит?!
– А ты как думал? У нас это редкость. Если деньгами, то столько. А если рыбкой, то килограмм. Можешь так заплатить, не обижусь.
– Нет, друг, извиняй, рыбки с собой не захватил. Держи бабками. – Колыма вытащил бумажник одного из спортсменов и вынул из него зелено-серую бумажку.
– Бывай, – независимо кивнул мужик, принял деньги и вылез из машины.
Колыма тоже вылез, закрыл за собой дверь. Подойдя к дому, он сильно постучал в дверь. Сначала никакой реакции не было, но после того как Колыма постучал второй раз, изнутри послышались шаги.
– Кого там принесло? – раздался хриплый голос.
Дверь отворилась, и на пороге появился Валька Ломаный, высокий сутулый мужик с вытянутым лицом, покрытым оспинами.
– Привет, Валька! – радостно сказал Колыма, делая шаг навстречу хозяину дома. – Узнаешь кореша?
Раздражение на лице Вальки сменилось удивлением, а потом радостью.
– Колян! Ты! – Он шагнул навстречу другу, и они обнялись.
– Откуда ты тут? Сколько уж не виделись! – Радость хозяина дома была совершенно искренней. – Давай заходи, сейчас ради такой встречи можно будет выпить, я неприкосновенный запас достану.
– Можно и не доставать, я тоже не с пустыми руками, – ответил Колыма, заходя в дом.
Первый раз за последние несколько дней он чувствовал себя в полной безопасности.
* * *
Колыма и Валя Ломаный сидели за колченогим самодельным столом, на котором стояла ополовиненная бутылка водки, два граненых стакана и тарелка с вареной рыбой, самым популярным в поселке блюдом. Еще на столе лежали несколько кусков хлеба, привезенного Колымой. Вот хлеб в Морском был настоящей роскошью, стоил он здесь раз в двадцать больше, чем в Магадане. Оно и неудивительно: возить его сюда было и трудно, и дорого. Колыма, видя, какими глазами его друг смотрит на хлеб, сам его почти не ел, отговорившись тем, что он сыт. Сейчас друзья выпили по первой, закусили и разговорились.
39 
