Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
127 
Дрожа от раздражения, он вытер со лба пот и вернулся к лимузину, в котором мощный кондиционер исправно охлаждал воздух. Иосиф опередил его и открыл перед ним дверцу.
– Пошел вон, – Вахтанг забрался в машину и сам захлопнул за собой дверцу.
Сбросив мягкие кожаные шлепанцы и закинув ноги на сиденье, Ваня потягивал мартини со льдом из высокого тонкостенного стакана и пялился в «ящик».
– Куда ты пропал? – покосился он на Вахтанга.
– Мне нужно к Ике, – не ответил тот на его вопрос.
– Я с тобой, – Ваня залпом допил мартини и поставил стакан на откидной столик, – мне там нравится.
Брать с собой Ваню Вахтангу не хотелось. Он не мог поручиться, что Ираклий не выкинет какой-нибудь номер.
– Может, я лучше прикажу отвезти тебя на дискотеку? – мягко предложил он.
– Какая дискотека в такую жару? – Ваня поднял пушистые ресницы. – Я хочу в горы. Там прохладно, хорошее вино, сыр…
– Вина я тебе привезу, обещаю.
– Не хочешь брать меня с собой – не надо, – Ваня надул губы, – я пойду пешком. Думаю, Ираклий мне не откажет.
Это ведь ты с ним не в ладах…
Зная Ванино упрямство, Вахтанг скрепя сердце согласился.
– О’кей, – улыбнулся он, – раз ты хочешь.
– Спасибо, – Ваня многозначительно улыбнулся ему в ответ.
Через пятнадцать минут, прервав на некоторое время движение автомобилей, «Ми-8» опустился прямо посреди трассы. Водители автомобилей недоуменно смотрели, как из лимузина и двух джипов вышли какие-то люди и, пригибаясь к земле под напором ветра, который гнали вращавшиеся лопасти, погрузились в салон. Трап поднялся, захлопнулись люки, и тяжелая машина поднялась в воздух. Ваня смотрел вниз через иллюминатор на становящиеся игрушечными машины и сверкающее море.
ГЛАВА 28
– Куда ты, Георгий, опять на озеро? – Леван уставился на мальчика, сидевшего на стуле и болтавшего ногами, обутыми в чорохи.
Перед дедом на круглом столике, похожем на фантазию сказочника – таким тонконогим и изящным он был, – стояли неизменная бутыль в оплетке и стакан.
– На озеро, дедушка.
Георгий, кудрявый мальчик со смышленым лицом, кивнул.
– А что ты слышал про людей, которых привел твой дядя?
– Они в сарае, и Нодар носил им еду сегодня утром, – мальчик зевнул и соскочил со стула.
– Вот шайтан, – неодобрительно покачал головой Леван, – никак не поймет, что это нехорошо… А что будет, если мы их освободим? – он приковал к мальчугану внимательный взгляд.
– Дядя обидится, – по-взрослому сказал мальчик, – он не любит, когда вмешиваются в его дела.
– Почему я его не проклял! – в сердцах воскликнул огорченный Леван.
– Он продаст их и получит много денег, – с жестокой беззаботностью рассмеялся мальчик.
– Откуда ты знаешь? – сдвинул брови старик.
– Так многие делают, – пожал плечами мальчик.
– И ты считаешь, это хорошо? – возмутился Леван.
– Не знаю, – зевнул Георгий, – мне пора идти, а то Тимур скажет, что я не джигит – не умею держать слово.
– Подожди, – строго посмотрел на правнука Леван, – скажешь, что я тебя задержал, – старик сделал ударение на личном местоимении.
Мальчик снова пожал плечами и с неохотой сел на стул.
– Это не дело джигита – торговать людьми, – нравоучительно начал дед. – Никогда не верь тому, кто скажет тебе, что это не так. И дядя твой, хоть я и не должен так о нем говорить с тобой, поступает дурно. Но если я умру и никто не скажет тебе, что это дурно, откуда ты узнаешь, что это дурно?
Георгий закатил глаза. Он любил деда и готов был слушать его часами, когда тот рассказывал про джигитов, про свою молодость, какой бы она печальной ни была. Но нотации и поучения своенравный мальчик не терпел.
– Жаль, что нет в живых твоего отца, некому тебя научить…
– Но у меня есть дядя, он смелый и сильный, – в глазах Георгия блеснуло восхищение.
– Шайтан он! – выплеснул свою ярость дед. – Крадет людей, продает их, как овец! И это ты называешь смелостью и силой? Это хорошо, по-твоему?
Мальчик скис. Он боялся прогневить деда, но был с ним не согласен.
Многие его товарищи, и прежде всего Тимур, одобряли дело, которым занимался Ираклий. Этот промысел, да и жизнь, которую вел Ираклий, окружал ореол романтики, и для детских сердец беспокойное существование боевиков и их ратные «подвиги» заключали в себе опасное искушение.
– Сколько их? – спросил Леван.
– Трое, одна женщина, – спокойно ответил мальчик.
127 
