20 
У меня вдруг пропадает желание участвовать. Вот соберу сейчас вещи и уйду домой. Куда я лезу, зачем пыжусь, ведь я заранее знаю, чем все кончится. Баба болеет за меня, я чувствую на себе тепло его взгляда. Вот позорище-то будет, для меня и для него.
– Что-то мне расхотелось, – бормочу я.
– Что ты, такой прекрасный день, – возражает Хасан.
Переминаясь с ноги на ногу, стараюсь не смотреть в сторону отца.
– Не знаю, не знаю. Может, лучше пойдем домой?
Хасан подходит ко мне поближе и говорит тихонько:
– Помни, Амир-ага, никакого чудовища нет. И день такой чудесный.
Его слова поражают меня.
Значит, я для него – как открытая книга? А он для меня? Да я по большей части могу только угадывать, что у него в голове! Это я хожу в школу, это я умею читать и писать, это я из нас двоих считаюсь умный! А вот Хасан не держал букваря в руках, но, оказывается, свободно читает. У меня в душе.
Непорядок. Хотя так удобно, когда слуга всегда заранее знает, что тебе нужно.
– Никакого чудовища нет, – повторяю я за ним, и мне почему-то становится легче.
– Нету, – улыбается Хасан.
– Точно?
Он закрывает глаза и кивает. Смотрю на детей, играющих в снежки.
– Какой хороший день, правда.
– Запускаем змея, – отвечает Хасан. Неужели Хасан истолковал свой сон? Вряд ли. Умишка бы не хватило. Даже я – и то бы не смог. Только стоит вспомнить об этом дурацком сне, как во мне пробуждается азарт. Как здорово – снять рубаху и кинуться в воду! А что?
– За дело, – решаюсь я. На лице Хасана радость.
– Слушаюсь.
Подхватив нашего красавца-змея, красного с желтой каймой, с фирменным знаком Сайфо чуть пониже перекрестья каркаса, Хасан слюнит палец, поднимает руку, проверяя, откуда дует ветер, затем отбегает в этом направлении. Летом он бы просто топнул ногой и посмотрел, куда полетит пыль. Шпуля с лесой так и вертится у меня в руке. Метрах в пятнадцати Хасан останавливается и поднимает змея над головой, словно чемпион Олимпийских игр золотую медаль. Дважды дергаю за лесу – наш условный знак, – и Хасан подбрасывает змея в воздух.
Есть ли Бог, я для себя не решил: с одной стороны – муллы в школе, с другой – точка зрения Бабы. Но сейчас я бормочу про себя пришедший на ум аят[18], зазубренный на уроке религии. Делаю глубокий вдох и тяну за лесу.
Змей взмывает в небо и с тихим шелестом (словно бумажная птица машет крыльями) набирает высоту. Хасан хлопает в ладоши, свистит и бежит обратно ко мне. Не отпуская лесу, передаю ему шпулю, и он быстренько выбирает слабину.
Дюжины две змеев уже рыщут в небе словно акулы. В течение часа число их удваивается. Красные, синие, желтые прямоугольники заполняют пространство. Ветерок (в самый раз для состязаний: подъемная сила достаточна, и маневрировать легко) шевелит мне волосы. Хасан рядом со мной вцепился в шпулю, руки у него уже в крови.
Начинается бой. Первый сбитый змей, печально взмахнув хвостом, скользит вниз, за ним второй. Мальчишки гурьбой кидаются к месту приземления. Слышу их крики. За два квартала от нас моментально возникает драка – и пацаны наперебой комментируют ее.
Украдкой поглядываю на Бабу и Рахим-хана. Интересно, что сейчас занимает отца? Радуется ли он за меня? А вдруг он мой тайный противник? Вот ведь что приходит в голову, когда запускаешь змея, мысли тоже улетают высоко и далеко.
Разноцветные прямоугольники валятся вниз один за другим, а я по-прежнему в воздухе и все чаще смотрю на Бабу. Полюбуйся, отец, как долго я держусь. Если не глядишь на небо, тебя быстро собьют. Поднимаю глаза – ко мне приближается красный змей. Еще немного – и было бы поздно. Поединок наш длится не очень долго, у моего противника не хватает терпения, и он пытается срезать меня снизу. Тут ему и конец приходит.
Там и тут по улицам носятся счастливцы, высоко подняв захваченных змеев над головой. Но все знают, что самое важное – впереди, самый главный приз – еще в небе. Сбиваю ярко-желтого змея с хвостом спиралькой. Еще один порез, на этот раз на указательном пальце. Передаю лесу Хасану, высасываю из ранки кровь и вытираю руку о джинсы.
Через час из примерно пятидесяти змеев в небе остается не больше двенадцати, в их числе – я. Турнир вступает в самую долгую свою фазу: те, кого до сих пор не сбили, бойцы опытные, их на мякине не проведешь, они не купятся на старые штучки вроде «подпрыгни и нырни». Иными словами, набери высоту и резко рвани вниз. Любимый финт Хасана, между прочим.
20 
