33 
И мама хлопала в ладоши, а все собравшиеся смеялись.
А ведь когда-то (Лейла знала) мама говорила о Баби только в таком тоне и родители не спали по разным комнатам. Жалко, Лейла этих времен не застала.
Разговор неизбежно сворачивал на сватовство. Когда Советы будут наконец побеждены и парни вернутся с войны домой, им нужны будут невесты. Женщины перебирали, одну за другой, всех соседских девушек, подойдут ли они Ахмаду и Ноору. Как только речь заходила о сыновьях Фарибы, Лейлу охватывало чувство, будто женщины обсуждают понравившееся кино, которого она сама не смотрела—и ничего дельного сказать не могла. Ей было всего два годика, когда Ахмад и Hoop подались в Панджшер под знамена командующего Ахмада Шах-Масуда[28]. Лейла их и не помнила почти. Золотой кулон с надписью «Аллах» на шее у Ахмада, завиток черных волос над ухом у Ноора — вот и все.
— Как тебе Азита?
— Дочь ковродела? — В деланном возмущении мама хлопала себя по щеке. — Да у нее усы гуще, чем у Хакима!
— Тогда Анахита. Она первая у себя в классе.
— А ты ее зубы видела? Растут вкривь и вкось. Прямо надгробия на старом кладбище.
— А сестры Вахиди?
— Эти коротышки? Нет, нет, нет. Не для моих мальчиков. Мои красавцы заслужили лучшего.
И пока женщины чесали языками, а Лейла сидела тихо, как мышка, мысли ее уносились далеко.
Тарик — вот кто не шел у нее из головы.
Окно в маминой комнате было зашторено. В потемках слоями висели запахи: спящего человека, давно не мытого тела, пота, духов, недоеденной вчерашней курмы. Лейла подождала, пока глаза привыкнут к темноте, решительным шагом, пиная разбросанную по полу одежду, подошла к окну, отдернула желтоватые занавески и села на металлический стул в ногах маминой постели. Глазам ее предстал неподвижный бесформенный ком постельного белья.
Стены в маминой комнате были залеплены фотографиями Ахмада и Ноора, их улыбки преследовали Лейлу. Вот Hoop чинит велосипед. Вот Ахмад молится, на переднем плане — солнечные часы, которые они собрали вместе с Баби, когда Ахмаду исполнилось двенадцать. А вот оба ее брата сидят на старой груше, что растет у них во дворе.
Из-под маминой кровати торчал уголок обувной коробки. В нее мама сложила вырезки из пакистанских газет и брошюры, издаваемые повстанцами, — их собрал еще Ахмад. На обложке одной из книжек человек в белом вручал малышу леденец. «Советы намеренно ведут минную войну против наших детей», — гласила подпись. Оказывается, Советы специально маскировали мины под игрушки. Возьмет ребенок занятную вещицу в руки — и ему оторвет пальцы. Хорошо еще, если не всю ладонь или руку. А один моджахед в интервью газете утверждал, что Советы отравили всю их деревню газом, многие ослепли, а его мать и сестра харкали кровью у него на глазах.
— Мама.
Ком слегка пошевелился. Раздался стон.
— Вставай, мама. Три часа дня.
Еще один стон. Из кучи белья перископом высунулась рука и пропала. Куча затряслась, зашевелилась. Мама медленно, по частям восставала от сна — нечесаные волосы, бледное, помятое лицо, прищуренные глаза, рука пытается нашарить спинку кровати. Свет дня слепил ее, голова сама падала на грудь.
— Как дела в школе? — промямлила мама.
Началось. Обязательные вопросы, безразличные ответы. Роли давно затвержены наизусть, исполнение — вялое.
— В школе все хорошо.
— Учили новый материал?
— Как всегда.
— Ты ела?
— Да.
— Хорошо.
Мама прикрыла глаза рукой. По телу у нее пробежала дрожь.
— Голова болит.
— Принести тебе аспирин?
Мама потерла виски.
— Попозже. Папа дома?
— Еще ведь только три.
— Ах. Ну да. Ты уже говорила. Мне сейчас сон снился, — прошелестела она, — а про что — уже не помню. У тебя так бывает?
— Мама, это у каждого бывает.
— Странно ужасно.
— Ты тут спишь, а меня один мальчишка на улице облил мочой. Из водяного пистолета.
— Чем облил? Я не расслышала.
— Мочой.
— Какой... какой ужас. Бедняжка. Завтра утром первым делом поговорю с ним. А лучше — с его матерью. Так оно будет надежнее.
— Я ведь тебе даже не сказала, кто это был.
— А-а-а. Ну да. Так о ком ты?
— Это неважно.
— Ты такая сердитая.
— Ты ведь собиралась меня забрать из школы.
— Собиралась... — не то спросила, не то подтвердила мама, запустила пальцы себе в волосы и хорошенько дернула. Как только не облысела совсем до этих пор!
33 
