Потери

Уже к осени 1941 года на оккупированную часть Ленинградской области было переброшено 18 тысяч партизан, в том числе 6 партизанских полков общей численностью до 8 тысяч человек. К зиме их осталось не более 4 тысяч.

На Украине к осени сохранилось 2 партизанских полка, 883 партизанских отряда и 1700 разведывательных и диверсионных групп общей численностью в 35 тысяч человек. К июню 1942 года осталось только 30 партизанских отрядов численностью 4043 человека и только в апреле 1943 численность украинских партизан достигла 15 тысяч, а в январе, когда численность НОАЮ достигла 400 тысяч, численность украинских партизан не превышала 48 тысяч человек.

Не лучше обстояло дело и в Белоруссии, где были исключительно благоприятные условия для ведения партизанской войны: обширные леса и болота, преданный своей родине народ.

1 августа 1941 года на территории Белоруссии находился 231 действующий партизанский отряд общей численностью свыше 12 тысяч человек. В конце лета и осенью засылка партизанских отрядов в тыл противника продолжалась, и до конца года было создано и направлено в Белоруссию 437 партизанских отрядов и групп, насчитывающих 7254 человека. На 1 января 1942 остался 61 отряд. Таким образом, к 1 января 1942 года уцелело на Украине менее 4 % партизанских отрядов, в Белоруссии менее 10 % отрядов и групп и на оккупированной Ленинградской области около 25 %.

Значительно лучше обстояло дело в Смоленской, Калининской, Орловской и Московской областях, там, где было больше времени для подготовки партизанских формирований (хотя тоже не больше 2–3 месяцев)..

Партизанские силы были нашим "вторым фронтом" и их численность без тылового обслуживания достигала 150–240 тысяч. Этим фронтом одно время командовал маршал К.Е. Ворошилов. Потом фронт остался без командующего и начальником штаба этого фронта был кадровый политработник П.К. Пономаренко, который и ротой не командовал и не кончал военной Академии. Белорусскими партизанами «командовал» начальник Белорусского штаба партизанского движения П.З. Калинин, которому в Красной Армии и взвода не доверили бы, а ему поручили командовать армией, численность которой в 1943 году превысила 100 тысяч вооруженных партизан. А война в тылу врага весьма сложна. На фронте противник перед тобой обычно только впереди, а в тылу врага он опасен со всех сторон. Фронтами командовали такие маршалы как К. Рокоссовский, И. Конев, Р. Малиновский, Г. Жуков, И. Баграмян и другие. Нельзя победить, не овладев военным искусством, а в партизанской войне так же нужно именно военное искусство в сочетании с политическим обеспечением. Поэтому было целесообразно поручать командовать партизанскими силами людям, имеющим специальную подготовку, а партработникам заниматься политическим обеспечением.

Уже в июле 1941 участники партизанской войны в тылу фашистских интервентов и мятежников в Испании внесли предложение прекратить переброску в тыл противника партизанских формирований, не имевших должной подготовки, перенести упор на сформирование специальных частей из тщательно обученных людей для заброски их в тыл фашистским захватчикам с целью отрезать вражеские войска на фронте от источников их снабжения.

Дай Сталин такое указание, можно было бы в короткий срок вывести из строя растянутые коммуникации противника, проходящие через районы, весьма благоприятные для партизанских действий. Однако, несмотря на многочисленные предложения, этого он не сделал.

Тем не менее идеи более эффективной организации партизанской войны у меня, например, не выходили из головы. Однажды я поделился своими соображениями с секретарем ЦК КП(б)У Н.С. Хрущевым, который осенью 1941 года являлся одновременно членом Военного совета Юго-Западного фронта. Как оказалось, Хрущев был готов к такому разговору: в свое время нечто подобное предлагал ему М.К. Кочегаров — бывший начальник одной из партизанских школ в Киеве и участник войны в Испании. Хрущев ознакомил с моими соображениями Военный совет фронта и по его рекомендации направил их Сталину в виде документа, подписанного мной и генералом Невским. Со своей стороны Хрущев написал Сталину личное письмо, в котором просил его принять меня для беседы по этому вопросу.

В декабре 1941 я уже сидел в приемной Сталина, но он меня не принял и направил к Л. Мехлису. Едва я начал излагать основные положения, Мехлис резко прервал меня:

— Не о том говорите! Не это сейчас нужно. — Он сделал паузу и с иронически воскликнул:

  110