51 
Ветер усиливался, вот он засвистел в карнизах, порывы его сотрясали дом и несли черные гребни огромных тихоокеанских волн к их ногам. Вспыхивали молнии и окрашивали кипящие волны в ослепительно белый цвет. Гром гремел уже непрерывно.
– Пожалуй, лучше вернуться домой, – наконец пробормотал Джордан. Схватив Джини за руку, он помчался к дому и потащил ее за собой. Дождь лил как из ведра. К тому времени, когда им удалось перелезть через скользкие камни и взобраться по ступенькам, оба промокли до нитки.
Со смехом они вбежали в спальню. Джордан пошел в ванную за полотенцами, а Джини вышла в солярий полюбоваться штормом с крыльца.
Бешеный ветер хлестал по ее плащу и поливал дождем. Она сразу же так замерзла, что у нее зуб на зуб не попадал, и потому вернулась в дом и закрыла за собой стеклянную дверь.
Джини сунула озябшие руки в карманы плаща, и в правом кармане пальцы наткнулись на кусочек мягкой ткани. Из любопытства она вынула его и развернула.
Это был маленький носовой платок. Джини почувствовала едва слышный аромат знакомых духов. Перевернула платок на ладони и прочитала красиво вышитое в центре белого квадратика имя Фелиции. Опять вдохнула аромат. Сирень.
Значит, еще недавно Фелиция брала у Джордана этот дождевик. Неужели они тоже гуляли в дождь по пляжу? Неужели потом они вернулись сюда и любили друг друга?
Теперь уже зубы не стучали: она забыла о холоде. Радость исчезла из сердца. Восторг при виде шторма тоже утих. Значит, она всего лишь одна из длинной череды женщин. Единственное отличие в том, что она когда-то была женой Джордана и родила ему дочь.
Молча она положила платок в карман и сбросила плащ.
Джордан большими шагами вернулся в спальню, его мускулистая грудь была обнажена, черные волосы на груди взъерошились, просушенные полотенцем.
Когда он медленно приблизился к ней, ее сердце опять встрепенулось. Сейчас, без рубашки, он, казалось, излучал волны мужской привлекательности. Все в ней заныло от боли при мысли о том, что он бывал здесь с Фелицией.
Подойдя к Джини, Джордан принялся вытирать ее волосы полотенцем. Сжав зубы, она терпела его близость.
– Опять что-нибудь не так? – настойчиво спросил Джордан.
Попытавшись отодвинуться от него, она пробормотала:
– Я хочу остаться одна.
Пальцы Джордана крепко сжали ее руки повыше локтя.
– Одна? После того как ты меня завела там, на пляже…
Что-то в ней оборвалось.
– Я тебя никуда не заводила!
– Разумеется, ты вела себя не так, как сейчас.
– Извини.
– Меньше всего мне нужны твои извинения за то, что было на пляже. Мне непонятно твое поведение сейчас.
– Значит, извини меня за это, – как будто в оцепенении произнесла она.
– Слушай, прекрати шарахаться из крайности в крайность. Каждый раз, как ты начинаешь себя вести таким образом, я испытываю адские муки – думаю, что опять теряю тебя. Черт побери, Джини, хотя бы сейчас скажи, что случилось?
– Я нашла носовой платок Фелиции в кармане плаща, который ты мне дал. Я знаю, она – та женщина, с которой у тебя была связь, когда ты приехал в Хьюстон и нашел меня.
Она отвернулась, но Джордан видел отражение ее лица в стеклянной двери. Джордан закусил губу.
– И?
– Думаю, она больше подходила тебе, чем я.
– О Господи! Да не нужна мне Фелиция. Наши отношения начались по ее инициативе, а не по моей. Из этого ничего не вышло.
– Она так красива, изысканна, и она любит тебя.
– Она такая же, как все, с кем я встречался до и после тебя. И чтобы покончить с этим раз и навсегда: никогда она меня не любила. Просто-напросто личными отношениями со мной она защищала свои капиталы, которые вложила в наш бизнес. Для нас обоих эта связь была удобна. Вот и все. Теперь этому конец. Так что забудь и платок, и Фелицию. Давай вернемся к тому моменту, откуда мы начали.
– Вот так просто?
– Так просто. – В его хриплом голосе еще слышался гнев, но появилась и ласка. А рука уже дотронулась до ее шеи.
– Но как я могу? – воскликнула она, пытаясь выскользнуть из его рук.
Крепко прижимая ее к себе, так, словно она принадлежала ему, он ответил:
– Я тебе покажу.
– Джордан, нет!
Ее отказ вывел его из себя, он уже не мог владеть собой – сжал ее плечи так, что ей стало больно. Его красивое лицо исказилось от каких-то сильных чувств, которые она не могла угадать.
– Вечно «нет», даже если ты имеешь в виду «да», правда? А знаешь ли ты, каково мне?
51 
