38 
Энджел вспыхнула до корней волос. Она только что думала о нем, и вот он здесь, перед ней… Сердце ее остановилось. А вдруг он пришел, чтобы сказать ей…
– Я решил сам приехать за тобой, вот и все. Тебе лучше поторопиться.
Энджел стряхнула с себя оцепенение и быстро еще раз взглянула на себя в зеркало, разволновавшись не на шутку. Ее платье подружки невесты было темно-розового цвета, без бретелей, до колен. Волосы собраны в пучок и украшены цветком. Схватив сумочку, она, слегка пошатываясь, направилась к Лео.
К счастью, Энджел удавалось держаться как можно дальше от отца во время свадьбы, но она время от времени чувствовала на себе его злобный взгляд. Когда она смотрела, как Делфи со Ставросом три раза обходят вокруг алтаря с венцами на голове, ей пришлось бороться со слезами. Она старательно избегала взгляда Лео во время обряда, опять испугавшись, что он увидит ее эмоции, грозящие вырваться наружу.
Прежде чем они отправились на прием, Ставрос отвел ее в сторонку и сказал, как они с Делфи благодарны ей за помощь.
Лео ждал ее возле входа в церковь, чтобы отвезти на прием, и, к ее облегчению, отец, похоже, не собирался устроить сцену, без сомнения, прекрасно сознавая, что Лео – один из самых почетных гостей на этой свадьбе. Димитри Стефанидис, отец Ставроса, устроил роскошный прием в одном из самых фешенебельных афинских отелей, тоже чтобы произвести впечатление на Лео, разумеется.
Тут были все. До Энджел медленно доходило, что положение несколько изменилось за то время, что она с Лео. Было гораздо меньше язвительных перешептываний и взглядов исподтишка, а заголовки в газетах и вовсе исчезли. Она осознала, что люди привыкли видеть их вместе.
– Потанцуем?
Вскинув глаза, Энджел увидела Лео, протягивающего руку. Она встала и позволила ему вывести ее в танцевальный круг, где Делфи со Ставросом только что закончили свой первый танец под бурные аплодисменты.
Зазвучала медленная мелодия, и Лео привлек Энджел к себе, остро ощущая свою эмоциональную незащищенность. Его ладонь покоилась на ее обнаженной спине над краем платья и притягивала ближе. Она сдалась и придвинулась, положив голову ему на плечо и тихо покачиваясь под музыку вместе с Лео.
– Твоя сестра не такая, как я думал.
Энджел напряглась, но рука Лео у нее на спине двигалась медленными, чувственными кругами, заставляя расслабиться. Она подняла голову и взглянула на него.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она.
Он слегка пожал плечами. Он снял пиджак и галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, обнажая сильную бронзовую шею.
– Она кажется… – Лео поморщился, – милой.
Если бы я не знал, что это не так, то сказал бы, что они со Ставросом искренне любят друг друга.
Теперь Энджел действительно напряглась и попыталась отодвинуться, но рука Лео твердо держала ее. Энджел яростно зашептала:
– Они искренне любят друг друга, и так было всегда, с самого детства.
– Мило, – бросил Лео, явно не впечатленный.
Энджел заколебалась, потом поспешно сказала:
– Причина, по которой им надо было поскорее пожениться, в том, что Делфи беременна. Семья Ставроса никогда бы не дала разрешения на брак с Кассианидис. Ставрос хотел бежать с Делфи. Но она не позволила ему сделать это. Она зашла уже слишком далеко, чтобы поворачивать назад.
Лео вскинул бровь. Энджел закусила губу.
– Его семья тогда лишила бы его наследства.
Энджел увидела циничный блеск в глазах Лео, и щеки ее вспыхнули, когда она горячо заявила:
– Все не так. Делфи плевать на наследство Ставроса, но он хочет пойти в политику, а она не желает быть причиной раскола в семье.
– И все же теперь, что бы ты ни говорила, она – да и ты заодно – будет в шоколаде, надежно обеспеченная мужниным богатством.
Энджел наконец вырвалась из рук Лео, разочарованная тем, какую боль ей причинило это свидетельство его цинизма.
– Верь во что хочешь, Лео. Такому, как ты, никогда не понять, что такое настоящая любовь. – И прежде чем он снова успел схватить ее, Энджел развернулась на каблуках, пробралась среди танцующих пар и вышла в вестибюль.
Лео провел рукой по волосам, чувствуя на себе множество взглядов. Сознавая, что женщины начали кружить вокруг, почуяв благоприятную возможность.
Раздраженный сверх меры, даже не зная толком почему, он протиснулся сквозь толпу и отравился в бар – но не раньше, чем взглянул направо и увидел счастливую пару. Они сидели отдельно от всех, в уголке, и улыбались. Ладонь Ставроса лежала на животе Делфи, а она накрыла его руку своей, и на их лицах было написано такое счастье, что он чуть не споткнулся. Сейчас они ничуть не походили на тех, кого он только что описал, и ему стало стыдно, словно он запятнал что-то прекрасное.
38 
