11 
Девушка старалась найти способ отблагодарить его за все, что сделали для нее мальчики. До ее появления в этом великолепном доме полы бесконечных коридоров были усеяны всевозможным хламом — от измятой одежды, бейсбольных бит, футбольного снаряжения и роликовых коньков до старых газет. Грязная посуда громоздилась в раковине и на эбеновом обеденном столе отделанной белым кафелем кухни.
Немного оправившись, девушка убедила мальчиков, что, возможно, их отец не стал бы искать для них няньку или экономку, если бы необходимость в этом не стояла так остро. Уборку дома она сумела превратить в увлекательную игру.
Пока мальчики собирали разбросанные вещи, девушка полулежала на диване или в кресле, листая старый альбом с черно-белыми фотографиями, запечатлевшими детство Лукаса в Индии, не понимая, почему маленьким он выглядел таким несчастным. Не понимая, почему ее особенно привлекают снимки, сделанные в Индии.
Она завела в доме правило: взяв какую-нибудь вещь, Пеппин и Монти должны каждый раз класть ее на отведенное место. Вскоре она научила их готовить нехитрую еду из консервных банок, взятых в кладовой, или замороженных полуфабрикатов из холодильника, так что дома Лукаса теперь всегда ждал горячий ужин. Сначала мальчики возмущались и горько сетовали на лишние хлопоты, но девушка только смеялась и ободряла их, уверяя, что таким образом они приобретают основные навыки выживания.
Но чаще всего мальчики безропотно соглашались на ее предложения, поскольку никто и никогда не уделял им столько внимания. Она ходила с ними на пляж, бросала кольца, играла в другие игры. Единственное, от чего она отказалась, — от осмотра туннеля, который начинался в гараже, тянулся под домом и выходил на берег. Когда мальчики открыли перед ней дверь в этот таинственный подземный ход, и девушка вдохнула запах сырости и запустения, ей показалось, что вокруг сгустилась тьма и душит ее.
Ужасные секунды пережила она, пока это ощущение не исчезло.
— Я не могу войти, — шепнула она, обхватив ладонями шею и не понимая, почему с таким испугом выдернула свои руки из рук мальчиков.
— Почему? — удивились они, водя лучами фонариков по стенам.
Внезапно на нее нахлынули воспоминания: она вновь почувствовала себя запертой в тесном сундуке, похороненной заживо. Она вспомнила, как кашляла, когда земля сыпалась в щели ее гроба. Вспомнила, как билась, вцеплялась в доски и кричала, а ее окружали мрак и тишина.
— В чем дело? — допытывались мальчики. Голубые огоньки вспыхнули и погасли, воспоминания исчезли.
— Не знаю… — Она метнулась к открытым воротам гаража, навстречу яркому солнечному свету. — Давайте лучше пойдем в дом… посмотрим видео или еще чем-нибудь займемся…
Какой жалостью она наполнилась к этим детям, когда они снова оказались в доме, в безопасности, и стали показывать ей домашние фильмы и фотоальбомы со снимками, изображающими их семью до развода! Таких фотографий было совсем немного. Мальчики рассказывали, что у родителей никогда не хватало для них времени, даже когда они были женаты. Но еще хуже стало теперь, ведь мать сбежала, а отец то и дело угрожает отправить их в военную школу.
Постепенно девушка начинала понимать: возможно, мальчики ухаживают за ней потому, что она была первой из взрослых людей, уделявшей им внимание и нуждающейся в них.
Девушка заставляла ребят чаще беседовать с отцом и ненароком вызвала очередную ссору между Лукасом и сыновьями, отдав кое-какую старую одежду садовнику и его семье. Увидев беднягу в брюках от одного из своих любимых, сшитых в Лондоне костюмов, Лукас целый час бранил сыновей. Девушка плакала, понимая, сколько боли причинила всем троим. Но инцидент был исчерпан, и Лукас выкупил брюки у садовника.
Она вытащила две фотографии Лукаса из альбомов и, когда все уходили, подолгу рассматривала их. На одной фотографии он был уже взрослым, а на другой — печальным мальчиком, сидящим на спине огромного индийского слона.
В кабинете у Лукаса стояла шкатулка, полная газетных вырезок со статьями о нем. Девушка прочла их все до единой. По-видимому, Лукас как адвокат славился жесткостью и алчностью. Писали, что он и шагу не ступит, если этот шаг не сулит ему прибыли; что даже женщины, с которыми он встречался, всегда были богаты — как Джоан, его первая жена. Один из журналистов сравнивал его с барракудой.
Вечера, которые Лукас проводил дома, были тяжелее всего — потому, что девушка чувствовала себя одинокой и отрезанной от мира, съежившись в шкафу и зажав в руках фотографии Лукаса. Но еще хуже были часы, когда все огни в доме гасли, и она засыпала — только для того, чтобы в страхе проснуться от ночных кошмаров.
11 
