33 
Луиза плакала.
– Не надо так огорчаться, – расстроенно проговорила Триш.
– Огорчаться? Маленькая дрянь! Ты увела его у меня! Ведь он был моим, слышишь, моим!
Было ясно, что между ним и Луизой все кончено. Минуту та продолжала бушевать, затем подтвердила, что помолвка расторгнута. И Триш повесила трубку.
Адам глубоко вздохнул.
– Думаю, нам надо поговорить. Давай сходим пообедать. А сейчас, извини, мне надо прийти в себя. – С этими словами он вышел из комнаты.
Теперь Триш задумалась всерьез. Итак, он свободен. И они могут быть вместе. Она попыталась представить это себе, но не сумела. Что бы ни говорил Адам, но жизнь на острове не для него. Чем он будет заниматься? Кормить цыплят и помогать печь печенье? Он же умрет от скуки. Не успеешь оглянуться, как они возненавидят друг друга. И тогда он сбежит, как ее отец, а ведь тот даже не был горожанином.
И ее сердце будет разбито.
Если, конечно… Она задумалась. Больно закусила губу. Нет. Не выйдет. Но мысль прочно засела у нее в голове. Соблазни его, упрямо твердил внутренний голос. Если это все, чего он хочет, он потом уедет. И больше не будет угрожать твоему спокойствию, да вдобавок будет о чем вспомнить.
На ней было элегантное платье с глубоким вырезом и облегающим лифом, подчеркивавшим высокую грудь. Адам изо всех сил старался сосредоточиться на стоявшей перед ним тарелке с креветками или на виде из окна ресторана гостиницы, но это ему не слишком удавалось.
– Ты очень молчалив, – заметила она. В глазах ее был какой-то необычный блеск.
– Это из-за работы, – солгал он. Решил, что если поломать несколько часов голову над новой компьютерной программой, которую он собирался запустить, то он сумеет хоть ненадолго перестать думать о восхитительном теле Триш.
Она наклонилась вперед, и Адам уловил слабый чарующий аромат ее духов.
– Неужели на Брайхере и вправду есть человек, которому нужна твоя помощь?
– Нет. Но я не солгал. Я лишь сказал, что на острове может оказаться такой человек.
– Значит… тебе больше незачем здесь оставаться?
– Только из-за тебя. Незаконченное дело, о котором я говорил, – это ты.
– Тем более ты можешь завтра уехать.
– Не раньше, чем получу то, за чем приехал.
Казалось, она осталась довольна.
Встретив взгляд ее синих глаз, Адам едва не потерял голову. Что-то необычное было в ней этим вечером. Ее красота завораживала. И… на ее губах появилась кокетливая улыбка. Адам замер: она открыто заигрывала с ним.
– Вижу, тебе не хочется доедать пудинг, – сказала она, слегка касаясь его руки. – Может, пойдем выпьем кофе?
Не дожидаясь ответа, она вытерла губы салфеткой и встала. Адам по привычке отодвинул стул, помогая ей выйти из-за стола, и лишь потом ему пришло в голову, что не слишком разумно подходить так близко к огню.
– Обед был превосходный. Спасибо, что пригласил меня.
– Спасибо тебе, что согласилась составить компанию, – пробормотал он, лихорадочно размышляя, что подумают официанты, если он обнимет ее за талию и поцелует эти пухлые алые губки.
Прежде чем он успел решиться на этот рискованный шаг, она повернулась и быстрыми шагами направилась к выходу. Все взгляды устремились ей вслед, и Адам ощутил невольную гордость. От нее и впрямь нельзя было отвести глаз.
Они выпили кофе с пирожными и теперь сидели у окна, выходившего на озеро. За ним, залитое светом заходящего солнца, виднелось море, горизонт выделялся на фоне заката четкой темно-синей линией.
– Отсюда мы сможем полюбоваться на закат, – сказала Триш, закидывая ногу на ногу.
Адаму пришло в голову, что, хотя закат, возможно, и избитое клише, по крайней мере у него будет предлог не смотреть на эти восхитительные ноги.
– Потрясающе! – Пожалуй, можно было и не выражать столь бурного восхищения. Над озером летали ласточки, почти касаясь водной глади. Адам сделал вид, что поглощен созерцанием пейзажа. – Что это за птица?
– Погоныш! – воскликнула она. – Молодец! Погоди-ка… – Нагнувшись, она достала бинокль, очевидно забытый кем-то или предусмотрительно оставленный официантом, и поднесла к глазам. – Хочешь посмотреть? – Она подошла, села на край его кресла и, не снимая с шеи бинокль, наклонилась к нему. – Уже сумерки. Тебе видно?
Он пробормотал что-то в ответ, думая лишь о том, как она близко. Притворившись, что и вправду смотрит на злополучную птицу, он поскорее вернул бинокль.
– Тебе… тебе ведь совсем неинтересно, да? – расстроенно проговорила она, возвращаясь на место.
33 
