Особенно,... 
9 
Он посчитал, что сейчас, пожалуй, наступил самый удобный случай для откровенного разговора с командиром эскадрильи. Тот человек здесь новый и, может быть, не все знает о своих летчиках.
- У меня к вам просьба, товарищ майор,
- Какая же?
- Здесь рядом, в Старой Ладоге, живут мои родители. Разрешите их навестить?
Денисов нахмурился. Глубокие складки кожи собрались над переносицей. Черные глаза строго смотрели на лейтенанта.
- Сейчас не время разъезжать в гости, - пробасил командир. - Идет напряженная боевая работа. А вы - о побывке.
Голубев хотел было ответить, что летать ему пока все равно не на чем. Но Денисов выглядел крайне усталым, и это остановило Василия, Он решил: "Явно не ко времени разговор я затеял". Однако сказал почему-то совсем другое:
- На задания вы меня не посылаете, домой не отпускаете, чем же я провинился?
- Ничем вы не провинились, - примирительно отозвался Денисов. - Но в светлое время суток нельзя отлучаться.
Когда сгустились осенние сумерки, летчик снова обратился к командиру эскадрильи за разрешением съездить к родителям.
- Ладно, валяйте, - согласился, улыбнувшись, Денисов и уже строго добавил: - Но только на одну ночь. Утром, как штык, должны стоять в строю.
Далекое-близкое
- Остановите здесь, - попросил Голубев водителя.
- Мы еще не доехали, товарищ лейтенант.
- Хочу пройтись посмотреть вокруг. Когда еще доведется!
Василий долго стоял и смотрел на родные места. Пробивавшийся сквозь редкие облака бледный свет молодой луны серебрил широкую гладь полноводного Волхова. Река величественно несла свои воды в Ладожское озеро. По ее берегам ютились небольшие, заросшие лесом селения, которые Василий исходил в детстве вдоль и поперек. Отсюда рукой подать и до деревни Каменки, где он родился. Правда, жить долго в ней не пришлось: многодетная крестьянская семья перебралась вскоре в Старую Ладогу. Там и работу было проще найти, и дети могли ходить в школу.
Постояв немного, Василий заторопился в Старую Ладогу. Семь лет назад он ушел отсюда в ряды Красной Армии. И теперь, шагая по знакомой дороге, отмечал, что перемен здесь почти нет. На главной улице по-прежнему стояли две линии кряжистых бревенчатых домов с тесовыми крышами. Те же дощатые тротуары. Особую нарядность сельской улице придавали могучие ветвистые деревья, прочные сосновые скамейки у каждой калитки, квадратные срубы колодцев.
Сердце забилось учащенно - Голубев открыл калитку родного дома. Двор показался ему совсем маленьким, даже тесным. Наверное, потому, что Василий давно привык к небесным просторам, а здесь все выглядело сжатым, было собрано на пятачке. Ступеньки крыльца скрипели, шатались. Видно, очень сдал отец и не в силах следить, чтобы все было ладно в доме.
Василий толкнул дверь. Как всегда, она была не запертой. В тусклом свете керосинки первым он увидел отца, что-то мастерившего. Федор Михеевич оторвался от дела, узнал сына, почти крикнул:
- Мать! Встречай гостя. Василий приехал!
Из кухни выбежала Варвара Николаевна. Она всплеснула руками, припала к Василию. Тут же к дяде прилипли и две не спавшие еще племянницы, сверкая озорными глазами, засыпали вопросами.
- Да оставьте вы его, дайте хоть раздеться, - строго произнес отец.
В низких небольших комнатах мебель стояла так же, как и раньше. Старинная железная кровать родителей с никелированными шариками. Две тахты по углам; на одной из них когда-то спал и Василий с братом. Возле окна стол, покрытый белой скатертью. Фотографии на стене в резных фанерных рамках, часы-ходики. Словом, годы будто пронеслись мимо дома, ничего здесь не изменив.
Голубев сбросил реглан, и пошли расспросы, рассказы. Василий узнал, что три брата - Иван, Александр, Андриан - и сестра Мария тоже на фронте, но писем от них давно нет. На жизнь престарелые родители не жаловались, понимали, что война принесла горе и страдания всем людям.
Накрыли стол. Отец из довоенного запаса налил по чарке, выпили за встречу, закусили. Мать принесла с кухни самовар, поставила на край стола. Запах ароматного чая распространился по всей комнате. Василия охватила расслабленность: после тяжелейших воздушных боев, когда смерть заглядывала в глаза, ранения и госпиталя приятно было сидеть за накрытым столом в кругу родных, ощущая любовь и заботу.
- Что от Саши слышно? - спросила мать.
9 
