Особенно,... 
319 
«Как это произошло? – спрашивала себя Джан. – Как могло случиться?»
Она почувствовала, что у нее кружится голова. Съемки Ласло, чудная музыка, прекрасные декорации – все это смягчало насилие. Но это было насилием. Как они смогли это сделать? Это, конечно же, не было ее телом, испещренным шрамами, это не было стареющее тело Майкла. К каким же трюкам прибегли Ласло, Эйприл и Сэм?
Пит ерзал на стуле рядом. Он прокашлялся. Однажды Пит даже прошептал:
– Боже мой!
Потом он только молчал. Джан подумала, испытал ли он эрекцию. Она не хотела знать ответ.
Потом Джан почувствовала, как по телу пробежал холодок ужаса. Как много мужчин увидят все это? Как много мужчин потом станут дергаться от одного ее лица? Как много неизвестных ей мужчин будут мысленно заниматься с ней любовью в уединении своих квартир? Одно из предупреждений Ла Брека звучало в ее ушах: «Ты не должна казаться доступной. Доступных убивают». Насколько же доступной становится женщина, которую трахают при всех? И на какое уважение в обществе она может рассчитывать? На какие хорошие роли она теперь может надеяться? Как она вообще сможет показаться на людях? Как же все это произошло?
Джан думала, что Сэм любит ее. Но это не было любовью! Это было яростью, предательством, изнасилованием. Она смотрела на движущееся изображение.
Наконец этот ужас закончился. Титры плыли по Майклу, который заходит в море. Отец Пита включил свет. Пит смотрел на нее, моргая от сильного света.
Джан встала, оперлась о подлокотник и ее вырвало на сиденье впереди стоявшего кресла.
– И что же вы хотите делать? – спросил Говард Тафт у Джан. Говард был лучшим адвокатом в Лос-Анджелесе и самым дорогим.
– Я хочу подать на них в суд. Остановить их. Я хочу, чтобы фильм сожгли.
– Отлично. Но на самом деле, что вы хотите делать?
– Подать на них в суд. Остановить их. Хочу, чтобы фильм сожгли.
– Мисс Джан Мур, это все хорошо, но мы имеем дело с Международными студиями. Мы имеем дело с Эйприл Айронз. Мы имеем дело с Бобом Ле Вайном. Мы имеет дело не с теми милыми людьми, которые вежливо отходят в сторону и с готовностью выполняют постановление суда. Да мы и не сумеем добиться постановления суда.
– Почему? Они…
– В вашем контракте есть статья, которая говорит, что…
– Но я не знала, что они сделают это. Неужели я не имею прав контролировать, что делают с моим телом, моим лицом…
– В соответствии с контрактом – нет. Вы попросили дублера для съемки обнаженного тела. Вы настояли на том, что имя дублерши останется в тайне. Именно это они и сделали. Вы не можете подавать на них в суд за то, что они выполняют условия контракта.
– Тогда на кого же мне подавать в суд?
– На вашего агента, наверное. Но только если вы не собираетесь дальше работать. – Говард снял очки в металлической оправе, вынул белоснежный носовой платок из нагрудного кармана и стал тщательно протирать стекла, не сводя с Джан своих серых добрых глаз. – Послушайте, я бы с удовольствием принял ваши деньги, и может быть, можно добиться некоторого смягчения при окончательном монтаже, но судебное разбирательство, обещаю вам, будет дорогим и к тому же погубит вашу карьеру.
– К черту мою карьеру.
Говард замолчал, потрясенный ее реакцией. А в этом мире было очень мало вещей, которые могли бы потрясти голливудских адвокатов. Он облизал губы, сцепил руки и положил их перед собой на безукоризненно чистый стол.
– Я вижу, что вы очень возбуждены, но со временем ваша точка зрения может измениться. Судебное расследование может оказаться длительнее и дороже, чем расследование Клиффа Робертсона. Это будет значительно хуже, чем дело Арта Бухвальда. Студия не может отказаться от права использовать ваше изображение. Вы подписали контракт, позволяющий использовать дублера. И подавать в суд на это… У вас нет шансов.
– И все-таки я настаиваю!
– Но самое главное, это ни к чему не приведет. Эйприл Айронз и свора банкиров вложили в этот фильм сорок миллионов. Вы не сможете их остановить…
Слезы выступили на глазах Джан. Ее вновь охватило чувство беспомощности, которое она пыталась подавить, но теперь оно лишило ее всякой энергии. Джан чувствовала себя слабой и беспомощной. Она заплакала.
– Значит, я ничего не могу сделать? – прошептала она.
– Здесь, – сказал Говард, протягивая ей безупречно чистый платок, – вы можете вытереть нос.
Выйдя из офиса Говарда Тафта, Джан была слишком зла, чтобы идти домой, слишком разъярена, чтобы стоять на месте. Она чувствовала, что если не будет двигаться, то или разобьет что-нибудь, или ударит кого-нибудь, или просто взорвется. Возможно, у нее не было никаких законных прав, но у нее были ее личные права. Она села в машину и поехала.
319 
