109 
Предстоящий отъезд Рогозина на конкурс в Штаты в этот период казался Юлии еще одним испытанием. До отъезда детей она не видела в этом никакой проблемы для себя, а теперь запаниковала. Она не могла представить, что останется одна. Раньше хоть Надя была прекрасной собеседницей. Ее оптимизм всегда вселял уверенность и разгонял самые пессимистические настроения, а сейчас она сама нуждалась в поддержке.
— Всего несколько дней, Юль, — успокаивал ее Рогозин.
— Ужасно, я не представляю, что смогу прожить без тебя в этой квартире хоть день, — твердила Щеголева.
— Время пролетит. Я вернусь, и мы начнем активно готовиться к свадьбе.
— Конечно, — пряча глаза, ответила Юлия.
Накануне отлета она чувствовала себя особенно одиноко. К тому же необъяснимая тревога врывалась в ее и без того измученную недавними событиями душу и терзала ее нещадно.
— Хочешь, я не полечу? — вдруг спросил Рогозин. Он взял лицо Юлии в ладони, прямо посмотрел в глаза.
Она увидела, что он готов с легкостью отказаться от всего, что приносит ей огорчение. Но Юлия не могла позволить себе быть такой эгоистичной. Она не должна мешать ему, ни в коем случае.
— Что ты, Митя? — испуганно ответила она. — Все идет как нужно. Не обращай внимания — я раскисла немного, но к твоему возвращению обещаю прийти в форму.
— Ты уверена, что говоришь то, что думаешь? — не выпуская ее лица, продолжал Рогозин. — Я хочу, чтобы ты поняла: для меня важен твой покой и наше счастье. Это не последний конкурс в моей жизни, если для тебя важно, чтобы сейчас я был рядом, я останусь!
— Рогозин, ты должен быть там, где положено! Сегодня ты мой, а завтра ты улетаешь! Все — это мой ответ! — стараясь говорить твердо, ответила Юлия. Сердце ее сжималось. Оно предвкушало ночь любви перед расставанием. Но что такое, в конце концов, несколько дней? Юлия даже улыбнулась, почувствовав нежное прикосновение губ Рогозина к своим щекам, векам. — Я люблю тебя.
— Я тебя очень люблю. Даже не думал, что способен на такое, — обнимая ее, сказал Дмитрий. — Хотя со мной бывает нелегко. Ты должна это знать.
— Меня это не пугает. Меня ничего не сможет остановить, — целуя Дмитрия, ответила Юлия. Долгий поцелуй, в ответ на который Рогозин еще крепче прижал ее к себе.
Он был так счастлив, что совершенно не кривил душой, признаваясь в самом сильном за свою жизнь чувстве. Это было и созидательно, и разрушительно — все лучшее, что было в неуемной натуре Рогозина, одержало верх над темным и хаотическим, изредка показывающимся наружу. Ушли редкие, но яростные проявления грубости, неожиданной резкости на грани откровенного хамства. Теперь Дмитрию казалось, что это не могло с ним происходить вообще. Он сам чувствовал перемены и недоумевал, как эта женщина смогла настроить все струны его души на нужный лад. Они звучали, как неспешная, лирическая, нежная мелодия. И эти звуки рождали самые приятные и светлые ассоциации.
Рогозин прислушивался к тому, что творилось у него внутри постоянно. И даже в последние минуты перед отлетом, обнимая Юлию, он пытался понять, что ощущает. Кажется, он был спокоен, на удивление спокоен и уверен в себе. Он давно не чувствовал такой внутренней опоры. Достаточно было просто взглянуть Юлии в глаза, словно нырнуть в чуть волнующиеся океаны ее глаз. Она словно поняла, о чем он думает и подняла голову, чуть ослабив его объятия осторожным движением рук.
— Я буду звонить, как только появится свободная минута, — в который раз обещал Дмитрий, улыбаясь. Юлия кивала и все смотрела на него, словно взглядом хотела отобрать частичку его, оставить ее незаметно для себя. — Обязательно привезу тебе подарки.
— Это не важно. Главное, ты покажи все, на что способен. Я уверена, что тебя не смогут не заметить! Европу ты покорил. Да, да, не скромничай. Теперь пусть и за океаном узнают о тебе!
— Я ведь буду впервые в Америке, — заметил Рогозин. — Да еще Нью-Йорк! Десятого завершится конкурс. Думаю, с утра одиннадцатого совершить экскурсию. Когда еще представится возможность.
— И куда ты хочешь попасть?
— Времени у меня перед отлетом будет не так много, но я у тебя — жаворонок, — Юлия кивнула, вспоминая, что все время, что они были вместе, она просыпалась от аромата кофе и свежих булочек, которые он приносил на большом подносе, расписанном под Хохлому. — Так вот я начну с «близнецов».
— Торговый центр?
— Да. Там туристическая Мекка. Вообще вся эта улица, небоскребы — не верится, что скоро я буду шагать, поднимать голову, а они надо мной!
109 
