.
Очередная сказка о Золушке 
154 
Во времена своего правления в Британии и в течение последующего периода изгнания короли из рода Стюартов находились на переднем крае шотландского франкмасонства, зиждившегося на самом древнем из эзотерических учений и вселенском законе. Их бретонские предки были связаны родственными узами с благородными семействами Булони и Иерусалима, а их нравственный облик сформировался под вдохновляющим влиянием идей тамплиеров. Поэтому не стоит удивляться, что именно во времена Карла I и Карла II, — доставлявших столько хлопот узколобым пуританам и англиканской церкви, — из недр Королевского научного общества появилась на свет «Невидимая коллегия». Эта плеяда замечательных ученых за короткий период патронажа Стюартов свершила целый ряд величайших в истории мировой науки открытий.
ЯКОБИТЫ
Первых Стюартов, с точки зрения вероисповедания, совершенно невозможно отнести к какой-либо определенной религиозной конфессии, ибо все они были просто христианами. И, тем не менее, один за одним представители этой династии становились жертвами ревностной подозрительности противоборствующих религиозных группировок, каждая из которых стремилась реализовать свои честолюбивые замыслы в ущерб другим. Вплоть до того момента, как брат и наследник Карла II, король Яков II (VII) заявил о своей личной приверженности католицизму, ни один из государей рода Стюартов не мог быть уличен в персональных экклезиастических предпочтениях. Однако не вызывает сомнения тот факт, что, несмотря на свои духовные привязанности, король Яков был наиболее терпимым в религиозном отношении монархом за всю историю Великобритании. Он не только воздерживался от навязывания своих убеждений, но и делал нечто совершенно обратное. В апреле 1687 года он обнародовал «Декларацию свободы совести», выдвинув идею всеобщей религиозной терпимости:
«По нашему глубокому убеждению, не следует ограничивать свободу совести, равно как и принуждать людей в вопросах веры, ибо насилие всегда претило нашим желаниям. Кроме того, мы полагаем, прекратить принуждение было бы и в интересах самих правительств, власть которых оно сводит к нулю за счет упадка ремесел, запустения страны и отпугивания иностранных торговцев. И, в конце концов, таким путем невозможно добиться желаемого результата…
Поэтому мы почли за благо изъявить нашу королевскую волю и желание, дабы незамедлительно было приостановлено действие всех законов (в делах экклезиастических), предусматривающих штрафные санкции за непосещение церковной службы, за отказ от приобщения святых тайн, за непринадлежность к англиканской церкви и за исповедование какой угодно иной веры. Более того, действие вышеозначенных законов, таким образом, должно быть приостановлено и впредь… Полагая, что дарованная свобода никоим образом не поколеблет мира и спокойствия в государстве, а также обеспечит безопасную деятельность правительства, мы посему соизволяем даровать нашим возлюбленным подданным право свободно поклоняться и служить Богу в соответствии с их верой, нравами и обычаями…»
Публикуя данную декларацию, Яков стремился рассеять гнетущую атмосферу религиозного фанатизма ради воцарения духа сочувствия и всеобщей терпимости. Единственно чего не удалось монарху, так это понять, что ни он, ни народ не вправе принимать подобного рода решения. К тому времени на политических подмостках Вестминстера появились две активные группировки, оформившиеся в партии, именовавшие друг друга бранными кличками. Это были тори (ирландское слово, означающее «воры») и виги (от шотландского «виггом» — «возчики»). Первые превратились в традиционных сторонников правительства, а вторые представляли в большинстве своем наиболее зажиточную часть крупных землевладельцев. После промульгации Яковом своего воззвания виги, составлявшие большинство парламента, не только открыто осудили действия короля, но и официально низложили его за то, что он осмелился признать равные права за католиками, пресвитерианами, иудеями, квакерами и другими представителями неангликанских религиозных конфессий. Хотя в качестве официального обвинения монарху предъявлялась его благорасположенность к католикам, целью нападок англиканской церкви в действительности еще с большим основанием могла бы стать веротерпимость Якова по отношению к иудеям. По этой причине становится совершенно ясно, что нападки на короля имели далеко не религиозную подоплеку. Обусловлены они были главным образом тем фактом, что монарх оспаривал правомочность парламента навязывать народу свою волю.
154 
