Последние отзывы

  128  

— Не знаю… — начала она, однако снова раздался крик. Я отпустил ее и направился к сэру Альфреду и констеблю.

— Я приду сюда ночью, — сказал я напоследок. — Хочу поговорить с тобой. Встретимся после полуночи, хорошо?

Доминик едва заметно кивнула, отвернулась от меня и зашагала прочь, горестно поникнув головой.

Сэр Альфред Пепис был коренаст и тучен, а на жирном теле сидела похожая перезрелую тыкву голова. Из–за артрита передвигался он с трудом, так что мы редко видели его в окрестностях Клеткли–Хауса; он предпочитал не выходить из дома, читать книги из своей библиотеки, пить вино из своих погребов и есть мясо своего скота.

— Поди сюда, Матье, — сказал он мне, когда я оказался в нескольких шагах от него. Он грубо схватил меня за руку и подтолкнул к констеблю, который с неприязнью оглядел меня с ног до головы. — А теперь, сэр, — продолжил он, — вам следует задать ему свои вопросы.

— Как тебя зовут, парень? — спросил констебль — средних лет человек с окладистой рыжей бородой и поразительно оранжевыми бровями. Он достал из кармана блокнот и карандаш и тщательно обмусолил кончик, чтобы записывать мои ответы.

— Матье Заилль, — ответил я и сразу же по буквам произнес свое имя. Он посмотрел на меня так, словно я был какой–то мерзкой слизью. Спросил, чем я занимаюсь в Клеткли–Хаусе, и я ответил, что служу конюхом.

— Так ты работаешь вместе с Джеком Холби, да? — Я кивнул. — Что он за парень?

— Лучше всех, — сказал я, выпрямившись перед ним, как будто в знак уважения к Джеку. — Хороший друг, прилежный работник, миролюбивый. И честолюбивый тоже.

— Миролюбивый, значит? — переспросил сэр Альфред. — Он не был миролюбивым, когда сломал челюсть и ребра моему сыну, что скажешь?

— Его спровоцировали, — сказал я и на миг подумал, что он меня за это ударит, а констебль не успеет вмешаться. Но тот лишь спросил меня, что же произошло вчера, и я, естественно, солгал, заявив, что первый удар нанес Нат, а Джек просто защищался. — У Ната не было ни единого шанса справится с Джеком, он сам виноват, — настаивал я. — Ему следовало бы подумать, прежде чем лезть в драку.

Констебль кивнул; я ждал, что сэр Альфред мне велит немедленно убираться из его поместья и никогда больше здесь не показываться, но он этого не сказал. Невероятно, однако он спросил меня, смогу ли я какое–то время один управляться с лошадьми, и даже предложил прибавить мне жалованье, если я справлюсь. Я пожал плечами и сказал, что все будет в порядке.

— Со временем я кого–нибудь найду, разумеется, — сказал сэр Альфред, задумчиво почесав бороду. — На место Холби, я хочу сказать. Здесь мы его больше не увидим.

И хотя я это уже знал, сердце у меня сжалось от таких слов. Я решил немного помочь Джеку, хоть и было уже слишком поздно.

— Это правда, — сказал я, — мы, наверно, его уже не увидим никогда. Он теперь, должно быть, на полпути в Шотландию.

— В Шотландию? — рассмеялся констебль. — Почему это?

— Не знаю, — пожал плечами я. — Я просто подумал, что он решил уехать отсюда как можно дальше. Начать все сначала. Вы его никогда не поймаете.

Они посмотрели друг на друга и самодовольно ухмыльнулись.

— Что? — спросил я. — Что такое?

— Твой друг Джек Холби очень далеко от Шотландии, — сказал констебль, наклоняясь ко мне, и я едва не задохнулся от гнилостной вони у него изо рта. — Мы схватили его сегодня ночью. Он в тюрьме, здесь в городке, его будут судить за нанесение тяжких телесных повреждений. Следующие несколько лет своей жизни он проведет за решеткой, мой друг.

Мы с Доминик встретились ночью, как и сговаривались.

— Все говорят о Джеке, — сказала она. — Сэр Альфред сказал, что его посадят в тюрьму на пять лет за то, что он сделал.

— Пять лет? — потрясенно переспросил я. — Ты, должно быть, шутишь.

— Говорят, Нат сможет разговаривать снова только через полгода. Им придется ждать, пока срастется челюсть, чтобы сделать ему искусственные зубы. Врачи опасаются, что к тому времени нижняя часть его лица совсем ввалится.

Мне стало нехорошо. Даже Нат Пепис не заслуживал такой участи. Похоже, все понесли потери — Джек лишился свободы, Нат — здоровья, а я — друга. Я проклинал себя и боялся даже помыслить о том, что думает обо мне Джек, сидя заточении.

— Так ты подумала? — в итоге спросил я. — Об отъезде?

— Да, — твердо ответила Доминик. — Да, я поеду с тобой. Но мы не можем вот так бросить Джека, верно?

— Это я знаю, — покачал головой я. — Я что–нибудь придумаю.

  128