Последние отзывы

  78  

– Нет, – она представляла, как беспокойно забегали его глаза по обшарпанным стенам длинного, темного коридора.

– А завтра? – надежда уже едва теплилась в глухом, чуть слышном голосе.

– Может быть, завтра, – торопливо согласилась Нина, не понимая, зачем она это делает. Она не хотела признаваться себе, что ей просто было страшно оставаться с ним один на один в запертой комнате. Она боялась снова увидеть отрешенно-болезненный взгляд его голубых глаз. Они тогда становились почти прозрачными и смотрели словно сквозь нее. Этот взгляд было нелегко переносить. Нина почувствовала, что ее желание помочь Диме не такое сильное, как показалось вчера. – Завтра должно получиться.

– Не верю я тебе, – тихо сказал Дима. – Вы все врете.

– Кто все?

– Мама, отец, друзья, ты…

– Ты преувеличиваешь. Мы поговорим об этом, когда я приеду, – сказала Нина, уловив в его интонации что-то новое, пугающее. – Мы обязательно поговорим при встрече.

– Значит – никогда, – прошептал Дима, справляясь с комком в горле. – Почему я поверил тебе вчера?

– А что бы могло измениться?

– Ничего.

– А теперь?

– Все! – закричал Дима, бросая трубку. Старый телефон не выдержал – извилистая трещина прошла по всему корпусу. И глядя на нее, Дима боролся с нарастающим желанием схватить телефон и швырнуть в глубь этого темного коридора.

– Алло, Дима! Ты что?! – Нина долго стояла и слушала гудки. Ей было так неспокойно на душе, словно заживающая рана вдруг открылась. Первым желанием было поскорее набрать номер телефона. Но еще через мгновение Нина мучительно думала о том, что скажет. Ей нечего сказать ему. Пусть он перебесится, смирится с тем, что ее больше никогда не будет. Это лучше для обоих.

Сейчас она оденется и выйдет из дома. Так она делает уже давно, и постепенно вечерние выходы из опустевшего без Геннадия дома стали чем-то привычным, само собой разумеющимся. Знакомства с обезумевшими юношами не входят в ее планы. Она не хочет связываться с каким-то фанатиком, вдруг увидевшим в ней свою долгожданную музу. «Сколько же ушло на ожидание? – усмехнувшись, подумала Нина. – Ему едва ли исполнилось двадцать, а он говорит о долгом и мучительном ожидании. Творческий человек – как всегда преувеличивает, сгущает краски».

Нина вышла из подъезда и под пронизывающими, долгими взглядами старушек направилась куда глаза глядят. Она никогда не продумывала маршрут заранее. Просто шла, думая о чем-то или вовсе ни о чем не думая, разглядывая идущих навстречу людей. Обычно она замечала маленький бар или летнее кафе и останавливалась. Дни стали уже долгими, по вечерам было уютно и тепло, поэтому просидеть за стойкой в душном баре казалось Нине глупостью. Она наслаждалась роскошью лета – буйство зелени, яркие краски клумб, пестрые одежды прохожих и сидящих рядом за столиками. Все это помогало Нине справиться с серостью и холодным мраком, царившим в ее душе. Она понимала, что долго так продолжаться не может, и ждала, когда боль утихнет и отпустит ее. Алкоголь только усугублял тревожное, неуютное состояние. Нина пила рюмку за рюмкой, замечая на себе заинтересованные взгляды со стороны: мужчины смотрели на нее с нескрываемым интересом, женщины – осуждающе. Ей было безразлично их мнение. Они не знали ничего о ней и поэтому не имели права осуждать ее или пытаться вторгнуться в сузившиеся пределы ее личного пространства. Нина начала чувствовать прилив злости и готовности к грубым выходкам. Она заметила за собой это качество: спиртное делало ее агрессивной, бесшабашной. Может быть, потому, что на смену легкому шампанскому в мгновения счастья пришла тяжелая, обжигающая водка? Она не приносила желаемого успокоения, разрядки. Она затягивала в свои горячие, одурманивающие объятия, чтобы потом уже не выпускать. Нина уже ощущала ее тяжелое дыхание, не находя в себе достаточно сил, чтобы сопротивляться. Легче было давать смыкаться этим объятиям все крепче.

Очередной вечер плавно перешел в ночь. Официант недовольно поглядывал на засидевшихся посетителей. Ему явно хотелось попросить всех подняться из-за своих столиков и отправиться куда-нибудь в другое место. Но он вежливо молчал, позволяя себе лишь неодобрительные взгляды, да и то мельком. Нина поймала один из них и, залпом выпив остывший кофе, с трудом поднялась. Голова кружилась. Кажется, сегодня она выпила лишнее. Стараясь выглядеть совершенно трезвой, она комично смотрелась со стороны. Ее усилия идти твердо приводили к обратному результату. Немногочисленные прохожие посмеивались ей вслед, дежурный патруль проводил пристальным взглядом, но не остановил. Нина расслабилась уже в такси. Она просто физически не могла больше передвигаться. Это могло закончиться сном на одной из лавочек и пробуждением стражами порядка. Эти приключения тоже не входили в программу Нины. Поэтому она решила домчать себя до дома поцарски. Водитель пытался разговорить ее, но она упорно молчала. И говорить не хотелось, и язык перестал подчиняться. Нина боялась, что уснет прямо в такси. Она будила себя тем, что с силой щипала свою руку. Боль на какое-то мгновение приводила ее в чувство, но вскоре глаза снова теряли способность четко видеть картину за окном. Свет фар автомобилей сливался в сплошную линию, пульсирующую и время от времени прерывающуюся. Нине казалось, что она никогда не приедет к своему дому. Но наконец это произошло. Выдохнув в лицо водителю несвязные слова благодарности, она сунула ему в руку деньги и резко открыла дверь машины. Прохлада летней ночи освежающе пахнула. Нина улыбнулась и поспешила войти в подъезд.

  78