Особенно,... 
193 
Арабы не отставали — зверства были с обеих сторон. Мудрено ждать от воюющих соблюдения приличий — они унаследовали жестокость от Мировой войны, продолжают ее дело.
Многие лидеры государства Израиль начинали свою политическую карьеру с террора. Эти люди прошли закалку заключенных в нацистских лагерях, отстояли себя в буржуазных судах (дело Бейлиса или Дрейфуса), научились сопротивляться большевистской диктатуре, набрались цинизма и беспощадности в террористических актах.
Так например, лидер государства Ариэль Шарон начинал как террорист, входил в тройку, приговорившую Фолке Бернадотта — и этот эпизод стоит того, чтобы его знать. Бернадотт был тот самый шведский граф, выкупавший во время войны жизни евреев у Гиммлера, спасавший жертв от лагерей и смерти. Около тридцати тысяч евреев спаслись, перевезенные Бернадоттом в Швецию из Европы, оттуда их отправляли в Америку. В сорок шестом Бернадотт входил в комиссию ООН по обозначению границ меж Палестиной и Израилем, он оставил большую часть Иерусалима палестинцам и за это был приговорен — террористы расстреляли его в машине. Иными словами, был убит именно тот, кто спасал евреев, убит за то, что покусился на большее, чем жизнь, — на идею. Этот террор — такой террор — создавал государство, можно ли его забыть? Этот террор отстаивал консервативную составляющую еврейской идеи — ее-то и разбудили в народе.
У их противников опыта не меньше. В палестинскую «Армию освобождения» входили арабы, пережившие турецкое иго, туда же вливались и французы, служившие режиму Виши, и югославские мусульмане, ушедшие от расправы Тито, и немецкие военнопленные, бежавшие из лагерей союзников. Причем перемешано все так плотно и беспорядочно, что вычленить одну тенденцию затруднительно — таковых много.
Это противостояние стало поистине моделью Второй мировой — микросхемой, где в сконцентрированном виде представлены амбиции и страсти войны, только что завершенной.
Когда мировая история (выражающая себя преимущественно в войнах) на время затихает, замиренная очередным соглашением, она оставляет на карте некий пункт, где сохраняется как бы в свернутом виде. В этом пункте сконцентрированы неразрешенные вопросы, неутоленные страсти, тронь его — и все снова придет в движение. Такой болезненный пункт история резервирует для будущих нужд, она оставляет этот очаг нарочно. Это всегда готовый к употреблению ресурс — можно взять в этом месте и право, и власть, и силу. Таким пунктом, например, является для Европы Югославия, где смешение конфессий дает необходимый взрывоопасный продукт. При умелом употреблении достигают убедительных результатов.
Пунктом, в котором вся мировая история находится в свернутом виде и всегда готова проснуться, является Израиль, и шире — еврейский вопрос. В еврейском вопросе в том виде, как он сегодня сформулирован, в свернутом виде содержится то, что одни высокопарно именуют «проектом всемирной истории», а другие, более прагматичные люди, — рабочим планом передела карты. Было бы весьма наивно отрицать, что такой шаг, как создание государства Израиль — превосходит своей амбициозностью и исторической значимостью создание республики Бангладеш, образование Бирмы и даже проведение в жизнь самоопределения Косово. Создавалось заново государство, разрушенное тысячи лет назад, и с такими идейными (идеологическими) амбициями, каких ни у одного народа планеты просто не существует в принципе. Историей это многажды проверено, нет нужды специально доказывать. Столько мыслителей — от Лютера до Флоренского — нервничали по этому поводу, что дополнительного свидетельства не нужно. И вот этому народу, этой идее — дается государство. Помилуйте, но зачем? Какой же империи это может быть выгодно?
Собственно, мы знаем, какая империя этого захотела — наследница того самого Рима, который некогда это же государство и разрушил; словно фильм крутят наоборот, легионы Тита стали заново отстраивать камень за камнем некогда разрушенное царство. У строительства были веские основания.
В те годы, когда мир едва освободился от войны, вызванной масштабными социальными проектами, когда противостояние социализма и национал- социализма, пролетарской демократии и демократии буржуазной было болезненно актуально, — в те годы создание государства Израиль было дальновидным политическим шагом. Это лишь на первый взгляд гражданская война затрудняла капиталистическое сотрудничество и нефтедобычу — в длительной перспективе именно нефтедобыча и выигрывала. Можно сказать, что, вводя в игру Израиль, мир Запада ставил в арабском мире своего агента — пользоваться его услугами сложно, но можно.
193 
