Последние отзывы

  37  

Уинни не понимала, что с ней происходит. Не понимала, почему она задыхается.

Срочно вызванные врачи спасали Уинни от удушья подачей кислорода через специальную маску. Когда кризис проходил, они придумывали для девочки новый режим и каждый раз напоминали Джулии о необходимости соблюдать бессолевую диету.

В то же время врачи говорили любящей сестре Уинни — об этом просила сама Джулия, и это было справедливо, — что, несмотря на все меры и на самые строгие диеты, Уинни не продержится долго. Всего лишь дни. Или недели. Возможно, месяц. С каждым прожитым ею днем она все больше росла, а это приближало ее смерть.

Приступы желудочковой тахикардии у нее уже случались. Уинни привыкла к внезапным припадкам, и теперь это ее не пугало.

Джулия научилась готовить бессолевую еду для Уинни, заталкивать эту еду в искривленный, сопротивляющийся ротик малышки.

Эти деликатные попытки сопровождались нежными словами: «Ты должна это есть, Уинни. Я знаю, что это невкусно, но это полезно для тебя. Ты почувствуешь себя лучше, любовь моя. Лучше и сильнее».

Джулия знала, что это ложь. Уинни никогда не станет сильнее, она никогда не станет здоровее. Улучшение убьет ее, оно уже убивает, и Уинни была в смятении от того, что с ней происходит, ее это озадачивало и пугало.

Спустя два дня после той кошмарной ночи, когда Уинни пережила приступы удушья и ее отвезли в больницу, Джулия снова взяла сестренку домой. Доктора, которые лечили девочку в течение семи лет, правильно поняли решение Джулии. Поняли и одобрили. И пообещали, что будут к ее услугам в любое время суток.

Когда сестры Хейли приехали домой в последний день августа, который стал также последним днем для Уинни, Джулия приготовила для сестренки пудинг из тапиоки. И когда Уинни насытилась и размягчилась от нежности и любви, было устроено последнее Рождество.

Уинни сидела в бабушкином кресле — она всегда занимала это кресло в Рождество, умиротворенно наблюдая за тем, как Джулия открывала ящики и собирала елку. Тельце Уинни казалось совсем маленьким на фоне широкого кресла, она сидела чуть склонившись набок. Но ей было удобно в этом знакомом плюшевом кресле. На коленях у нее, как всегда, лежал Флоппи.

Джулия установила елку, опоясала ее гирляндой со сверкающими огоньками, после чего пришло время решать, какими игрушками ее украсить.

Игрушек было много, и выбор их был настоящим праздником, приносил подлинную радость. Как приглашение самых дорогих друзей. Каких друзей предпочтет Уинни в свое последнее Рождество, 31 августа? Своих ангелов. Только своих ангелов. Всех своих ангелов.

Ангелы Уинни, которых она так любила, выглядели замечательно среди разноцветных огней. Когда они заняли там свое место, Джулия присоединилась к Уинни и Флоппи.

Джулия взяла обоих любимцев к себе на колени, и они все вместе, сестры и Флоппи, стали любоваться великолепием сверкающей елки.

Джулия верила, что пока они смотрят на светящихся ангелов, ее Уинни не умрет. И они могут обе смотреть на них вечно.

Но именно Уинни первой отвела взор от ангелов. И повернулась к сестре. Маленькими деформированными ручонками она взяла с колен своего любимого желтого кролика и протянула сестре.

— Тебе, — прошептала она. — Тебе, Джу-Джу. Тебе…

И улыбнулась ясной, светлой улыбкой, отдавая сестре свое самое дорогое сокровище. И еще теплыми, но уже остывающими губами поцеловала сестру, которую горячо любила.

Затем Уинни еще теснее прижалась к Джулии, и они снова устремили свои взоры на мерцающих ангелов. Уинни продолжала улыбаться и тогда, когда ее сердечко начало трепыхаться — беспощадная аритмия, обещающая мир и покой.

Мир, а не удушье. Мир, а не страх.

Джулия ощутила трепет крыльев ангела в груди Уинни, ощутила тот момент, когда Эдвина Энн Хейли превратилась в ангела и, продолжая улыбаться, улетела в вечность.

Глава 9

Джейсу захотелось прижать к груди этого далекого ангела с аритмией сердца.

Но история на этом не закончилась. Джулия нуждалась в том, чтобы рассказать ее до конца.

Он тоже в этом нуждался, он тоже хотел услышать ее до конца.

— И что потом, Джулия? — «Милая Джулия».

Похоже, этот вопрос привел ее в смятение. А может, ее смутила его деликатность? Нежность? Заинтересованность?

— Она умерла, Джейс. Уинни умерла.

— Я понимаю, — мягко произнес Джейс. — Я имею в виду, что было с вами.

— Со мной?

  37