Особенно,... 
64 
Как ему удалось угадать, чего она боится? Или, может быть, он просто говорит то, что она хочет услышать? Ей захотелось высвободить руку, но неожиданно она почувствовала, что он не отпускает. Она потянула сильнее. Он все равно не отпускал.
— Не бойся меня, — быстро проговорил он. — Она только этого и хочет. Чтобы ты целиком принадлежала ей. Ты для нее куда ценнее дяди Уильяма, и даже ценнее, чем Тим. Потому что она думает, что ты можешь стать такой же, как она. Тогда она будет счастлива.
— Не говори о ней так, словно у нее есть рога и хвост!
— Лучше бы они у нее действительно были — тогда всякий бы увидел, кто она есть на самом деле.
— Я не верю ничему, чего я не могу увидеть, или потрогать, или доказать, или…
— Поверь! Ты должна поверить! — Это было невыносимо.
Сэмми вырвала руку и встала. Что ему надо от нее?!
— Лучше уходи, — сказала она. — Если ты не хочешь, чтобы она застала тебя здесь и пришла в ярость.
Он тотчас поднялся и заговорил, нависая над ней во весь свой немалый рост. Если бы он не переживал за нее по-настоящему, то вряд ли бы так испугался. Эта мысль ее еще больше смутила.
— Вот что ты должна запомнить, — сказал он. — Я не хочу привлекать ее внимания. Когда-нибудь придется, но пока лучше не надо. Ни к чему, чтобы кто-нибудь страдал из-за моей неосторожности. Так что пока я намерен ждать. Может быть, ты единственная можешь ее остановить. Я не знаю. Но я знаю, что скорее умру, чем допущу, чтобы она тебя обидела.
Сэмми заплакала, избегая смотреть на него.
— Я не смогла остановить даже гнусного вымогателя, который ограбил мою мать.
— А у тебя есть его фото? Я… иногда выполняю кое-какую поисковую работу для отдела шерифа в Пандоре, и я неплохо знаю тамошних детективов.
— Мы уже давали фотографию в полицию.
— Но все же и я возьму, покажу знакомым сыщикам. Хуже не будет.
Подавленная и взволнованная, она подошла к маленькому столику в углу и выдвинула ящик.
— Возьми. Я заказала целую пачку. Этот снимок мама сделала в тот день, когда они ездили на какой-то симпозиум по магическим числам. — Она осторожно протянула фото, избегая касаться его руки. — Я надеюсь — мама не будет возражать, если я от него избавлюсь. А теперь уходи. — И она махнула рукой. Сердце колотилось, в горле распухал комок, но она все же выдавила: — Надеюсь, тебе понравилось одеяло. Оно из шелка. Я вспомнила о шелковом блеске звездных рубинов, вот и… Ну, оно практически вечное…
— Саманта, я люблю… его. Я очень… люблю его.
Она отвернулась, опустив плечи. Его мягкие ботинки почти неслышно прошелестели по полу, мелодично звякнул дверной колокольчик — дверь за ним закрылась.
— Я тоже тебя люблю, — прошептала она.
* * *
— Вчера я ездил в Эшвилл повидать Саманту Райдер, — вытирая грязные руки промасленной тряпкой, сказал Джейк отцу в сумрачном уединении конюшни. Ромашка давно уже отправилась на коровьи небеса; молоко они теперь покупали в сверкающем новизной универмаге на Верхнем шоссе, в нескольких милях от Пандоры. А несколько лет назад и Грэди отдали в хорошую семью в главной резервации. Теперь он приучал там молодое поколение с уважением относиться к злобным пони. Хлев совмещал в себе сарай и гараж.
Отец, вспотевший от страшной жары, внимательно посмотрел на него сквозь сильные очки и прекратил работу. Отверткой он орудовал так же осторожно, как скальпелем. Люди, машины — папа лечил и тех и других одинаково успешно. Он не слишком удивился. Просто молча смотрел на Джейка из-под поднятого капота огромного старого «Кадиллака», который Джейк приобрел весной за пять сотен долларов и обещание убрать машину с глаз долой.
Джейк мог позволить себе автомобиль и подороже, но ему понравилась яркая индивидуальность этой старой развалины. Все в ней было солидно: и пятна ржавчины, и полинявшая обивка сидений, и виниловый верх с обильными заплатами. Папа снова стал колдовать над карбюратором, задумчиво сдвинув черные брови.
— Зачем?
— Ее мать лишилась всех сбережений из-за одного сладкоречивого негодяя — купилась на его фокусы. Я должен найти его.
— Ох, не вовремя, — сказал отец, имея в виду отнюдь не двигатель «Кадиллака». — Только матери не говори. Учитывая эффект от выпускной речи твоей сестры и сломанный нос твоего кузена, это будет перебор.
— Я думал, мама гордится нами.
— Она гордится. Но как бы это вновь не разбудило ее неуемную воинственность. — Он серьезно посмотрел на Джейка. — До сих пор я хранил твою тайну и от нее.
64 
