4 
Девица обучила его всему, что требовалось знать мужчине, чтобы доставить удовольствие женщине. И хотя в то время ему еще не очень нравилось работать языком, он очень скоро постиг, насколько это нравится девчонкам.
— Внешность — еще далеко не все, чтобы добиться своего места в жизни, — наставлял отец. — Надо быть самым умным и расторопным в бизнесе. И уметь доставить женщине радость в постели. Сумеешь — считай, весь мир у твоих ног. Поверь мне, сынок, только так можно стать настоящим мужиком.
У самого Майкла Кастелли мир действительно лежал у ног. Винсент мечтал стать похожим на него и готов бьш простить отцу, что тот так и не женился на его матери, Дэни.
Винсент еще ничего не знал об ордере на арест и об исчезновении отца. Со своей сводной сестрой Мэдисон он практически не общался — собственно, виделись они всего однажды, с полгода назад, да и то при весьма странных обстоятельствах. Ему позвонил отец и попросил об одолжении. Естественно, Винсент не счел возможным отказаться.
«Одолжение!» Мэдисон сидела взаперти в номере отеля в Вегасе со своей подружкой Джеми и трупом сынка какого-то миллиардера. Джеми, судя по всему, заласкала его до смерти. В задачу Винсента входило потихоньку избавиться от тела. Что он и сделал. Не задавая вопросов.
Его тогда разозлило, что Мэдисон понятия не имела о существовании у отца другой семьи. Как это вышло, что ему сказали правду, а ее уберегли от неприятных подробностей и позволили вести безмятежную жизнь единственной дочечки?
Так вот, никакая она не единственная! Есть еще он и его сестренка София. И если эта Мэдисон думает, что она лучше их, то она глубоко заблуждается.
— Перестань, противный! — капризно протянула Дженна и шутливо отпихнула от себя Энди Дейла. Щеки ее вспыхнули румянцем.
— Что происходит? — спросил Винсент, стараясь держать себя в руках.
— Энди проверяет, не боюсь ли я щекотки, — хохотнула Дженна.
— Спорим, боишься? — засмеялся Энди, снова подаваясь вперед и нахально проводя руками по ее упругой груди.
Винсент поднялся.
— Энди, — любезно произнес он, — давай я тебе кое-что покажу.
— Что? — спросил тот. Молодой, знаменитый и самовлюбленный. Ну как же, кинозвезда, как—никак! Может иметь все, что захочет. Или кого захочет.
— Тебе понравится. — Винсент широко улыбнулся.
— Не надо! — прошептала Джоли едва слышно.
Энди встал. В нем было сто семьдесят два сантиметра, да и то благодаря сшитым на заказ туфлям на каблуках — без них он и до ста шестидесяти семи не дотягивал.
— Куда пойдем? — спросил он, следуя за Винсентом в битком набитый игорный зал.
— У меня есть кое-что в кабинете, что может тебя заинтересовать, — ровным голосом объявил Винсент.
— Если это можно нюхать или трахать — буду только рад, — фыркнул тот.
«Кретин, — подумал Винсент. — Еще один-два фильма — и тебе конец».
Вторник, 10 июля 2001 года, Марбелъя, Испания
София Кастелли была особой своенравной. Высокая, загорелая, поджарая, умеющая за себя постоять, она понятия не имела, как распорядиться своей жизнью. В пятнадцать лет ее выгнали из школы, после чего она три года колесила по свету j в компании двух подружек и одного голубого парня. Ни у одного из них не обошлось без неприятной истории. Сначала одну девушку арестовали в Таиланде за контрабанду наркотиков. Через год на Газайях вторая сбежала с женатым серфингистом, которого знала всего пять дней. А Джейс, ее приятель—гомосексуалист, умудрялся нарваться на кулаки, где бы они ни появлялись.
— Послушай, чем ты их так достаешь? — спрашивала она.
— Ничем, — чеканил он в ответ. — Просто стараюсь быть самим собой.
В представлении большинства людей Джейс был слишком уж голубой.
В конце концов София осталась без компании, если не считать череды кратковременных увлечений.
Вынужденная сама заботиться о своем пропитании, София тем не менее не рвалась домой в Лас—Вегас, где ею вечно помыкал братец Винсент, да и мамаша неустанно воспитывала. Казино давно потеряли для нее всякую притягательность в качестве источника существования, и вместо того, чтобы ехать домой, София отправилась в Марбелью и заделалась вольным фотографом. В основном она работала в ночных клубах в туристский сезон.
В восемнадцать лет София окончательно сформировалась как вольная пташка, и никто уже был не в силах ее остановить. Ни мать, которая, видит бог, прилагала к этому все усилия, ни брат, с которым ее связывали отношения любви и ненависти. И уж тем более не отец, Майкл, которого она на дух не выносила — ведь его никогда не было рядом, когда она в нем нуждалась.
4 
