Глава 41

На следующий день ближе к вечеру мы остановились на краю того, что много лет назад носило громкое и гордое имя – Новопетровское укрепление. Сейчас на этом месте виднелись только остатки стен да отдельно торчащие из песка или из камня известняковые тесаные блоки былых построек. Прозрачность воздуха таяла под напором опускающегося вечера. Уже трудно было определить границы этого укрепления, понять: велико оно или мало. Даже достав план-схему 1956 года, одолженную у полковника Тараненко, невозможно было соотнести нарисованные отточенным карандашом или тушью остатки строений с реальными руинами.

Нам ничего не оставалось, как ждать утра. А пока Гуля разводила костер из собранных по пути веточек. Да перед самым укреплением неожиданно нашли мы высохший ствол какого-то дерева. Ствол был толщиной в человеческую руку, так что поломать его об колено не представлялось возможным, и мы с Петром по очереди разбивали его в щепки острием лопаты.

Наконец костер запылал, а щепки растрощенного ствола придали ему непривычную яркость и силу. Вода в баллоне подходила к концу, и мы отнеслись к ней экономнее, чем раньше. Оставили ровно на утренний чай. Тут уж нам, казалось, волноваться не стоило, ведь приблизились мы не только к руинам, но и к людям, у этих руин поселившихся. Где-то рядом был город Форт-Шевченко.

Прогуляться по настоящему городу мне хотелось больше, чем копаться в песке.

Сказывалась ностальгия городского жителя.

Но вечер быстро переходил в ночь, и я уже знал, что сил у нас хватит только на походный ужин и на расстилание подстилок для сна.

Глава 42

Витольд Юхимович Тараненко почувствовал нехватку кислорода. Он уже потерял счет времени полета. Уже и космос казался ему однообразным,. тем более что после встречи с пасхальным яйцом и одиноким космонавтом ничего интересного с ним не произошло. Пролетали мимо разноцветные метеориты, некоторые довольно больших размеров. А когда рядом проплыл метеорит размером с хатку-мазанку его бабушки, неведомой силой полковника отнесло в сторону, и он чувствовал инерцию этого движения еще около часа.

Но теперь ему становилось нехорошо. Не хватало воздуха и в голове возник неприятный жар, словно поднялась температура. Сначала он было подумал, что припекло солнце, но, оглянувшись по сторонам, понял, что солнца нигде нет.

Вдали виднелась небольшая желтая планетка, но она была тусклой. «Это даже не луна», – решил полковник Тараненко и снова задумался о своей голове. Медленно дотронулся до лба, но лоб оказался удивительно холодным. «Может, у меня очень горячая рука и поэтому я не могу ощутить реальную температуру лба?» – снова подумал Витольд Юхимович.

И вдруг новые внутренние ощущения заставили его насторожиться – он почувствовал, как тело его прибавляет в весе, становится тяжелее, словно кто-то невидимо подкладывает в карманы кирпичи. Его начало тянуть вниз и он сделал резкое движение руками и боязливо оглянулся. Будь он на воздушном шаре – сразу бы бросился выбрасывать из корзины балласт – мешки с песком. Но ведь он не на воздушном шаре. Он скорее сам себе воздушный шар…

И тут он уже отчетливо ощутил скорость и направление своего движения. Он не плыл, он падал куда-то вниз. И пока внизу виднелась бездонная глубина космоса, падать было не так страшно, хотя нервное напряжение и не отпускало его с момента начала падения. Но вот в этой бездонной глубине появилась и стала на глазах увеличиваться точка, постепенно превращающаяся в шар. Она уже переросла размеры теннисного шарика, и полковник понял, что это не яйцо-писанка, а что-то гораздо более громоздкое. Через какое-то время точка выросла до размеров планеты, и он уже знал, что это за планета. Он помнил рисунки этой планеты еще из школьного учебника. Эта планета называлась Земля. Он сам жил на этой планете. Но возвращение на родную планету не радовало полковника. Воздух обжигал кожу рук и лица. «Это из-за скорости, – понял Витольд Юхимович. – Из-за космической скорости сгорают спутники, входя в плотные слои атмосферы…» И он с ужасом представил себе, как от трения об его кожу вспыхивает воздух вокруг и он, войдя в плотные слои атмосферы, уже никогда из них не выйдет.

  53