73 
Маша увидела башню танка, вкопанную в землю, и подумала, что весь танк под землей, но Ахмад сказал, что башню оторвало снарядом.
— Значит, не выстрелит?
— Может, и выстрелит.
В Кабуле советские войска соорудили памятник. Поставили на постамент танк Т-62, настоящий танк. Даже ствол пушки не забили, исправная была пушка. Когда в город вошли войска Масуда, то в этот танк сели моджахеды, залили солярки, съехали с постамента и поехали воевать.
— Что же никто не уберет.
— Кто же здесь убирать будет.
— Неужели некому?
— Не смотри.
Мария взяла татарчонка на руки, показала горы.
— Как хорошо дышится.
И правда, небо было чистым, с гор дул ветер и сбивал жару. Черные крепкие горы — расстояние до них определить трудно, а в то, что за ними еще что-то есть, — в это вовсе не верилось. И видны были далекие плоскогорья, длинные отроги гор, еще белые от снега, бесконечные белые поля. И дышалось хорошо, в Афганистане сладкий воздух. Прозрачный, легкий воздух.
— Можно жить.
— Конечно, можно.
Теперь можно было не волноваться. До дома оставалось недалеко, и случиться ничего не могло. Ни натовские, ни американские патрули сюда не заезжали, а британцы стояли на юге страны, в провинции Гильменд. Там, говорят, правда страшно. Там так не погуляешь — догонят и застрелят. Рассказывали про разбомбленную школу и про убитых детей. Но это далеко, на юге, за горами.
Была еще, правда, британская часть, дислоцированная в местечке Меймене, на границе с Ираном. Англичан туда перебросили с юга несколько лет назад, когда в районе Мазари-Шарифа еще находились талибы. Британская часть входила в состав натовских войск, солдаты патрулировали границу и, по слухам, готовили плацдарм для вторжения.
Патрули на джипах иногда заезжали очень далеко на север, до границ с Таджикистаном и Узбекистаном доезжали редко, но и такое бывало. Гнали сломя голову, закладывали виражи по пустыне, чтобы почувствовать скорость и ветер, еще быстрее, еще быстрее — отчаянные парни за рулем крепкой машины. Песок и пыль бьют фонтанами, сзади пенный шлейф песка, точно буруны воды от глиссера в море.
Вот эти, обалдевшие от дикой службы солдаты были опасны. Им предписано строго: все подозрительное — давить. Ребенок, кошка, женщина — как увидишь, дави. Преувеличивать количество жертв не надо: война есть война, грязная работа, этот участок земли представляет угрозу для всего мира. Солдат — форпост цивилизации, на нем бремя ответственности за всю империю. И не надо демагогии, попробуйте однажды сами — в жару, в пустыне, когда враг везде. Вам понравится? Мало ли, что ребенок, а вдруг он заминирован.
Уже четвертый раз за полтораста лет они приезжали в эти края убивать население ради его же пользы, крепкие ребята, лиловые от жары, в ботинках, шнурованных до колена. И если бы такой патруль сюда добрался — было бы скверно; но нет, горизонт чистый. Спокойно.
Видно далеко — и ничего опасного на горизонте Ахмад не видел, никаких машин пока не было.
И он повторил:
— Конечно, жить можно.
24
Ночью пришла смерть. Больной захрипел, перестал дышать, потянулся рукой к горлу. Упала рука, не дотянулся. Хрипы, хрипы — словно пилят жесть пилой, слушать невыносимо. Так он хрипел несколько минут, голова дергалась на худой желтой шее, слюна текла с губ. Тело вдруг выгнулось дугой, ребра выперли наружу — а потом выпрямилось и окостенело. Голова упала на бок, и сердце перестало биться.
Зоя Тарасовна кинулась звонить в неотложку, а что сказать — не знала. Что ей страшно за будущее? Что муж умер? Что ей невыносимо в одной комнате с покойником?
— На что жалуемся? — спросил невидимый врач.
И не ответишь: жалуюсь на то, что у него метастазы во всем организме, на то жалуюсь, что ему половину тела отрезали, на четвертую стадию рака жалуюсь. Ну что скажешь: муж помер, помогите? Многие так бы сказали — город большой. Что, скорую помощь ко всем вдовам присылать?
— Задыхается муж, — крикнула в отчаянии Зоя Тарасовна, — дышать не может, помирает.
— Едем, — сказали в трубке. — Будем через час.
Приехали, однако, быстрее. Вошли в комнату — и ужаснулись: желтый высохший мертвец лежал на простыне, оскал его напугал врачей.
— Скорее! — кричала Зоя Тарасовна. — Скорее!
— Да уж можно не спешить, — рассудительно сказал санитар.
73 
