62 
Леди Чезвик сморщила аристократический носик.
– Копаются в земле, как детишки. Я не удивлюсь, если они устраивают званые обеды в песочнице и организуют игрушечные чаепития под деревьями. – Она всплеснула руками и воскликнула: – Иной раз мне хочется выдрать его рыжие волосы вместе с корнями! Ну, как можно быть таким тупым?
В этот момент в комнату вошел Джаред и услышал последние слова тети. Он поцеловал жену в щеку и уселся рядом с ней.
– Надо думать, вы разговариваете про нашего умственно отсталого кавалера? Прошу тебя, тетя, не делай ему ничего плохого – его тупость совершенно естественна. Он вовсе не дурак, просто по натуре очень неторопливый. Он сам мне сказал, что собирается жениться на девушке – во всяком случае, я думаю, что он сказал именно это. Ему просто нужно собраться с духом, чтобы решиться подойти к сквайру.
Леди Чезвик это не впечатлило.
– Ха! Насколько я знаю Фрэнсиса Босли, он не только будет чертовски рад, но еще и руки Бо начнет целовать. Анна последняя из шести дочерей, и он пытается выдать ее замуж вот уже три года. Они возьмут Бо, даже если у него в голове совсем пусто (лично и думаю, что так оно и есть). Кстати, а где он сам – снимает божьих коровок с роз?
Джаред справился, наконец, с непокорным локоном, выбившимся из прически на затылке Аманды, и спокойно ответил:
– Вообще-то я понятия не имею. Утром он отправился с визитом к сквайру, но вроде пора бы ему и вернуться.
– О, это нечестно! Нечестно! – закричала Аманда, спрыгивая с дивана и поворачиваясь к мужу. – Ты все это время знал, что Бо поехал к сквайру просить руки Анны, а нам не сказал ни словечка! Да ты просто… – Она замолчала, подыскивая слово, и тетя Агата тут же услужливо его подсказала. – Да, низкий, спасибо, тетя, самый низкий человек на свете! И хватит ухмыляться, как обезьяна, Джаред! Ты знаешь, что я так долго готовилась к этому моменту! – Постепенно негодование исчезло с ее лица, она протянула руки к Джареду и счастливо заулыбалась: – Ты в таком же восторге, как и я, правда, милый?
Джаред сжал ее руки и ответил:
– Да, малышка, правда. Хотя должен сказать, что меня ужасно огорчает твой успех в сватовстве. Содрогаюсь при мысли о том, что ждет бедного Кевина, когда ты подберешь ему женщину. У него не останется ни единого шанса.
– Джаред, это нехорошо. Я не заставляла Бо и Анну влюбляться друг в друга. Я их просто познакомила и… гм… позволила природе взять свое.
Джаред встал и обнял ее за талию:
– Разумеется, сердечко мое, ты почти ничего не сделала, чтобы подтолкнуть их роман, всего тычок, другой в нужном направлении. Время от времени. Например, ты пригласила Анну и нарочно оставила их наедине с Бо на целый час, сказав, что у тебя неприятности на кухне. Ты все устроила ловко и незаметно, Аманда, – впрочем, эти двое не заметили бы, если бы на них рухнул целый дом.
Аманда капризно выпятила нижнюю губку, но они слишком радовалась, чтобы долго обижаться. Все еще стоя в объятиях Джареда, она обратилась к леди Чезвик за поддержкой.
– Неужели я действовала так неловко, тетя Агата?
– Господи, нет, дорогая моя! По сравнению со мной ты была чрезвычайно ловкой и сообразительной. Да когда я пыталась окрутить Джареда с мисс Фарнворти, я на пикнике нарочно наступила ей на подол, чтобы потом предложить ей воспользоваться нашей каретой – вернуться домой и переодеться.
– Это точно, тетушка, – вмещался Джаред, – а когда ты заманила ее вместе с горничной в карету, то вынудила меня сопровождать их, потому что у тебя – ты только послушай, Аманда! – заболел живот и ты боялась, что из-за плохих рессор тебе станет еще хуже. Плохие рессоры, разумеется, – в моей-то карете! Потом мне три месяца пришлось откровенно грубить проклятой девице, пока она не согласилась оставить меня в покое и обратить внимание на виконта Уиттерби. А в другой раз…
– Хватит болтать, племянник. Я не просила перечислять все мои прегрешения.
От двери послышался протяжный голос:
– Прегрешения? О, здорово, мы обнажаем наши души? Мой последний великий грех состоит в том, что я похвалил рукоделие леди Элизабет. Искренне надеюсь, что она не подарит мне на Рождество сделанные своими руками домашние тапки, потому что я такие дрянные вещи носить отказываюсь, а у моего камердинера нога гораздо больше моей.
– Ой, заткнись, Кевин Ролингс. Твой язык сразу выдает, что у тебя между ушами пусто, – бросила леди Чезвик. – Я знала тебя еще тогда, когда ты лежал в пеленках, и с каждым днем ты все больше походишь на мать – вечно прихорашиваешься, и рисуешься, и заботишься о своей внешности, а между тем голова у тебя совершенно пустая! Сядь, задавака, и закрой рот. Мы обсуждаем очень важные вещи.
62 
