Особенно,... 
101 
Джейк вручил Полу запертый атташе-кейс. В нем находились сжатые и обобщенные впечатления Джейка об иностранных участниках и обо всем процессе переговоров. Все это могло понадобиться Стюарту в будущем.
— Разумеется, я это возьму, — сказал Пол. — А как твоя нога?
Пол не знал подробностей и ни о чем не спрашивал Джейка, однако по его лицу догадывался, что тот мучается от боли.
— Думаю, отдых мне поможет, — ответил Джейк. — И надеюсь, что еще немного я вытерплю…
— Я тоже надеюсь, — подхватил Пол, которому очень хотелось помочь парню, только он не знал, как и чем. — Увидимся за обедом. Это будет настоящий праздник.
«Несколько месяцев интенсивных переговоров привели к заключению договора о мире на Ближнем Востоке. Эксперты считают это колоссальным триумфом». Кэрри смотрела на красный глазок телекамеры и читала экстренное сообщение. Она выглядела уверенной, заинтересованной и красивой. Ее вид, а также свежесть и непосредственность были залогом ее большого и постоянного успеха.
И в эту секунду ее вдруг осенило. Был ли на переговорах Джейк? Быть может, все это время он находился именно там? Девять месяцев ничего о нем не было известно. Ведь он сам ей говорил, что у него талант к переговорам и что на этот раз его миссия будет особо опасной. У Кэрри сильно забилось сердце. Значит, он вернется домой живым и невредимым. Она верила вопреки всему, что он непременно вернется — вернется к ней.
Двумя часами позже Кэрри позвонили домой и вызвали в студию. Через полчаса ей вручили распечатку специального выпуска, который ей пришлось читать прямо в эфир.
«Сегодня вечером, через три часа после подписания исторического мирного договора, бомба…» Голос у Кэрри дрогнул, и она словно завороженная уставилась в камеру полными слез глазами.
— Бомба, — продолжала она, стараясь по мере сил, чтобы голос не срывался, — взорвалась в американском посольстве во время торжественного обеда по случаю подписания договора о ближневосточном урегулировании… Судя по первым сообщениям с места трагедии, никто не остался в живых.
Кэрри уронила голову на руки. Режиссер вынужден был немедленно дать рекламу.
Когда передача возобновилась, Марк Лоуренс, приехавший на студию через несколько минут после Кэрри, своим спокойным, твердым голосом продолжил рассказ о событиях этого исторического, отныне трагического дня. Марк Лоуренс вел беседу с американским корреспондентом, который стоял возле уничтоженного взрывом здания посольства США и видел, как уносят накрытые брезентом тела погибших.
— Что с договором? — спросил Марк, на мгновение отвлекая своего коллегу от того ужаса, которому он стал свидетелем.
— Террористический акт не окажет влияния ни на цели договора, ни на его ратификацию.
После окончания передачи Марк направился в гардеробную Кэрри. Он думал о тех месяцах, что они проработали вместе. Его идея о двух ведущих новостей имела большой и прочный успех; рейтинг передачи, и без того высокий, поднялся еще выше с появлением на экране Кэрри.
Вне работы их отношения оставались только деловыми, приятными, полными юмора и совершенно лишенными личного оттенка. Кэрри многое знала о жизни Марка, потому что желтая пресса с интересом в ней копалась. Ее соведущий сам оставался непреходящей новостью. Кэрри видела в журналах фотографии обеих его жен и двоих детей. Видела она и снимки Марка, почти неузнаваемые, того времени, когда он работал за рубежом, — лишний вес, темные круги под глазами и неизменная сигарета во рту. Читала она и статейки о его беспутном поведении, внебрачных связях и злоупотреблении алкоголем. Но ничто из прочитанного ею о его прошлом не напоминало Кэрри сегодняшнего Марка, каким она его знала. Это был другой человек.
— Кэрри! — окликнул ее Марк, постучавшись в дверь гардеробной.
— Входи. — Кэрри сидела в кресле, поджав под себя ноги и сжавшись в комочек. — Марк, мне очень жаль.
— Не о чем жалеть. Это станет хитом, новым открытием в тележурналистике. Я имею в виду искреннее выражение подлинных человеческих чувств, — произнес Марк с улыбкой.
— Я ничего не могла с собой поделать. Я была не подготовлена. Мне просто сунули в руки текст. — Кэрри замолчала, и румянец, вызванный комплиментом Марка, в одно мгновение сбежал с ее щек.
— Что с тобой, Кэрри?
— Это глупо, — со вздохом отвечала она, — ведь у меня даже нет точных сведений. Но я думаю… то есть я боюсь… что в посольстве находился мой очень близкий друг.
101 
