103 
— Прощай, — прошептала она, восстанавливая сбившееся дыхание. — Это не может иметь продолжения. Ты скоро сам убедишься. Эйфория пройдет, и ты трезво посмотришь на вещи.
— Я влюблен, а ты хочешь, чтобы я мыслил трезво.
— Прощай, Иван Мартов.
— До встречи, — так же тихо ответил Мартов. — Я люблю тебя. Я хочу сказать это так, как говорят сотни лет все влюбленные. Единственная фраза, вызывающая полет души. Три слова, способные изменить мир. Они делают тебя сильнее, красивее. Ты подарила мне это необыкновенное чувство. Я оставляю здесь свое сердце. Ты готова беречь, согревать его.
— Да, — негромко ответила Лита, чувствуя, как предательски подкашиваются колени и волна нежности готова выплеснуться на Ивана хотя бы еще одним горячим поцелуем. Отвечая ее мыслям, Мартов обнял ее, закрыв глаза. Лите показалось, что он не сможет разжать рук. Медленно освобождая ее из плена объятия, Иван глубоко вздохнул. — Ты рискуешь опоздать на самолет. Вон твои друзья отчаянно машут тебе.
— Я готов. — Иван взял стоящую на полу большую сумку с вещами и улыбнулся. — Ты любишь сюрпризы?
— Только хорошие.
— Я подготовлю тебе один, будь готова.
— Если я буду готова, то это не считается сюрпризом, — засмеялась Лита. Она нашла в себе силы казаться веселой, чтобы он запомнил ее именно такой: смеющейся, легкой, загадочной.
— Люблю тебя. Целуй Жорку и привет Елене Васильевне. Адрес моей электронной почты не изменился, — начиная медленно двигаться в сторону ожидающих его Джона и Вики, сказал Мартов.
— Я не похожа на пушкинскую Татьяну. Никогда не смогу первой написать тебе, — заметила, усмехнувшись, Лита.
— Ты будешь второй, потому что это я говорю тебе «люблю». — Иван в последний раз махнул рукой, перекинул сумку через плечо и решительно зашагал прочь. Расстояние между ними увеличивалось, внутри у Литы происходило отчаянное сражение: все естество пыталось дать выход чувствам. Мартов шел не оглядываясь.
Лита стояла, с досадой кусая губы: не так они расстались, не то она говорила. Она должна была сказать, что увидела в нем отца для Жорки. Она могла дать понять, что он — первый мужчина, за долгое время добровольного одиночества вырвавший ее из плена прошлого. Почему она сказала, что благодарна ему и никогда не забудет времени, проведенного вместе!
Ивана уже не было видно. Лита вдруг побежала наверх, где с открытой площадки можно было наблюдать, как пассажиры подъезжают к трапу и заходят в самолет. Мартова говорила, что не станет наблюдать за этим, но, задыхаясь от быстрого бега, очнулась уже у высоких перил рядом с множеством людей, провожающих взглядом своих близких, друзей, любимых. Она нашла свободное место, с которого можно было наблюдать за происходящим вдалеке. Водитель маленького автобуса доставил к самолету пассажиров. Ивана она сразу выделила из потока, движущегося вверх по трапу. Мартов медленно поднимался, за ним шел Стоун. Именно он решил оглянуться. Увидев застывшую Литу, тронул за руку Ивана. Тот уже стоял у входа в самолет, обменявшись приветственными фразами со стюардессой.
Мартова заметила, как он резко развернулся и поднял руку к глазам, защищаясь от яркого солнечного света.. Лита подалась вперед, на мгновение забыв, что перед нею перила, и дальше нельзя ступить и шагу. Господи, как же он далеко! Теперь нет смысла кричать — не услышит. Лита поняла, что он смотрит на нее, выслушивая недовольство остальных пассажиров, следующих за ним. Тогда она прижала руки к груди и, словно вырвав сердце, взяла его в ладони. Потом подняла руки вверх и подбросила в сторону Ивана. Он понял ее жест и показал, что поймал бесценный дар. Поцеловав видимое только им двоим трепещущее сердце, Иван еще мгновение смотрел на Литу. Он, за ним Стоун и другие пассажиры вошли в самолет. Стюардесса закрыла дверь. Трап поехал в сторону здания аэропорта. Белоснежный лайнер медленно, словно нехотя, начал двигаться по взлетной полосе. Наконец набранной мощи стало достаточно для отрыва от земли. Самолет казался огромной птицей, с гулом рассекавшей воздух. Размеры ее становились все меньше. Превратившись в серебристую точку на голубом небе, она неспешно двигалась. Лита наблюдала за нею, пока от напряжения не заслезились глаза.
— Терпеть не могу долгие проводы, — раздался над ухом женский голос. Лита оглянулась — рядом стояла Вика.
— Простите, я вас не заметила, — пожала плечами Мартова.
— Я только поднялась, а тут вы. Я думала, что вы тоже не любительница сентиментальных сцен. Нет ничего более неестественного, чем вокзалы и аэропорты. Здесь расставание, отчаянные обещания, нелепые слезы. И курить нельзя. А так хочется. — Лита улыбнулась. Она давно покончила с этой привычкой, но понимающе посмотрела на Вику. — Вы не курите?
103 
