100 
— Элиот говорит, что, возможно, это из-за утечки газа. Он думал, что ты был там, с ними, и хотел, чтобы я полетела в Вашингтон поддержать Алексу, когда ей сообщат. Ах, любовь моя, мне так жаль!
В любящих глазах Кэтрин заблестели слезы, и Джеймс, как только шок разжал свои когти, почувствовал на глазах горячую влагу. Слезы для него были так непривычны; но еще более странным было то, что первым порывом Джеймса было скрыть свои слезы.
Спрятать слезы от женщины, которую он любил?
«Нет, — подумал Джеймс, давая волю слезам, — мне нет нужды прятать свое горе от Кэтрин».
— Возможно, мама готовила свой фирменный горячий шоколад, — предположил Джеймс час спустя.
Кэтрин ответила, как и отвечала на все его слова и слезы — любовью. Она обнимала Джеймса и нежно целовала мокрые от слез щеки.
Еще через час Джеймс позвонил Элиоту. Мужчины, взяв себя в руки, сосредоточились на самом главном в данный момент: фактах, известных Элиоту, и кратком обсуждении церемонии похорон — за два дня до Рождества. Распоряжения по сервису и приему после похорон уже были сделаны протокольным отделом госдепартамента.
— Элиот, я вылетаю в Вашингтон сегодня после четырех. И сразу позвоню тебе.
— После четырех? — переспросила Кэтрин, как только Джеймс положил трубку.
— После того, как провожу тебя на рейс до Топики.
— Я полечу с тобой в Вашингтон.
— Нет.
— Да.
— Нет. Послушай меня, Кэтрин: ты должна быть с родителями…
Горло Джеймса сдавили рыдания. Как же ему хотелось рассказать своим родителям о причине, по которой он не поплыл с ними на Иль! Если бы он рассказал им об этом, тогда, возможно, мать, готовя горячий шоколад, радостно обсуждала с отцом своих будущих черноволосых, голубоглазых внуков, смеющихся и шалящих в Инвернессе. Джеймс рассчитывал при встрече сразу же поведать Марион и Артуру о своей любви к Кэтрин. Но теперь было слишком поздно. Голос Джеймса охрип, когда он бесстрастно продолжил:
— Дорогая, ты не считаешь, что сейчас должна находиться рядом со своими родителями?
— Через несколько дней я буду с ними, Джеймс. Может быть, мы вместе, — тихо добавила Кэтрин. — Но сейчас я должна быть с тобой.
— Ты и так со мной, Кэтрин. Ты всегда со мной. Все, что мне нужно, — возможность постоянно говорить с тобой, и я буду звонить тебе каждый вечер. Это все, что мне нужно, все, чего я хочу. — Джеймс грустно улыбнулся, глядя в ее сапфировые, полные тревоги за него глаза. — Кроме того, там будут Элиот, Роберт, Бринн.
— И Алекса.
— Нет, ей тоже нужно быть в Топике.
— Она поедет, но не раньше двадцать четвертого, — уточнила Кэт.
Три часа спустя после того как Джеймс поцеловал ее на прощание, Кэтрин встретилась со своими дорогими родителями, которых не видела с самого мая. Она так живо помнила их, хотя и прошла, как ей казалось, целая вечность. Но сейчас, даже издалека, родители выглядели не такими, какими помнила их Кэтрин.
«Неужели они так постарели? Или это последние семь месяцев так их состарили? — печально подумала Кэт. — Почему в их ласковых взглядах застыло выражение неуверенности? Неуверенности в моей любви?»
Кэтрин бросилась к Джейн и Александру, точно вырвалась из глубокой пропасти, так долго и страшно разделявшей ее с родителями. Кэт, милая Кэт была уже далеко-далеко от той кошмарной бездны и, снова и снова обнимая Джейн и Александра, горячо шептала:
— Ах, мамочка, ах, папочка, я так люблю вас…
Глава 19
Поминки закончились, и в Инвернессе остались только самые близкие Джеймсу люди: Алекса, Элиот, Роберт и Хилари, Бринн и Стивен — все они сидели в большой элегантной зале; и в этот печальный день прошлые мелочные раздоры и горькие измены отошли в сторону, сердца всех наполнились только искренней печалью, вызванной горечью утраты Марион и Артура.
— Есть нечто еще, о чем вы должны знать, — нарушил молчание Элиот.
— Что? — устало спросил Джеймс.
Он совершенно выдохся, тысячу раз произнося слова благодарности бесчисленным гостям, прибывшим выразить свои соболезнования, и сейчас ему хотелось только одного — позвонить Кэтрин. Все эти дни он очень скучал по ней, но ни на минуту не захотел, чтобы любимая была в Вашингтоне в эти горестные дни.
— Взрыв на катере не был вызван утечкой газа, Джеймс. Это была мина.
Какое-то время все потрясенно молчали, хотя мысли, завертевшиеся в головах присутствующих, были поразительно схожи. Значит, смерть Марион и Артура не была просто случайностью, необъяснимой трагедией, каким-то непонятным роком.
100 
