Особенно,... 
70 
— Не обращай внимания, — сказал Макс. Она кивнула головой, но, по правде сказать, почти не слышала ни его голоса, ни криков других водителей; она жила в своем замкнутом мире, трепеща от восторга, при виде всего нового. Ах, все эти люди! Их так много — старых и молодых, худых и толстых, праздно прогуливающихся или целеустремленно шагающих по тротуарам. Под ласковым мартовским солнцем они снимали пиджаки и пальто, под которыми оказалось такое разнообразие цветастых рубашек и клетчатых брюк, что это напоминало вспышки света среди строгих деловых костюмов и платьев. Множество машин ухитрялись-таки ее обогнать, при этом водители, встретившись с ней взглядом, сотрясали руками; множество велосипедистов, непринужденно и весело лавируя, пробирались вперед в коварном водовороте машин. Витрины магазинов, привлекали взгляд яркостью выставленных в них товаров. У самого края тротуара располагались кафе, и официанты в белых передниках ловко пробирались с подносами между занятыми столиками, а сидящие за ними люди читали газеты или беседовали, близко наклонившись друг к другу и стуча кулаком по столу для убедительности своих слов… Как все это было прекрасно, как шумно, оживленно и хлопотливо после тишины их каменного дома на холме!
У Стефани было приподнятое настроение, словно она вырвалась на свободу или только что появилась на свет, вступив в этот изумительный мир. Я обожаю его; обожаю ощущать себя частичкой этого мира, обожаю чувствовать себя живым человеком и быть здесь теперь… кем бы я ни была.
Охваченная восторгом, преисполненная уверенности в себе, она свободнее вела машину, прибавив скорости, чтобы не выделяться в общем потоке автомобилей. Она сворачивала на улицы, ведущие к торговым центрам города, и уже не боялась поцарапать бока припаркованных машин или наехать на обочину тротуара при поворотах. Свернув на улицу Гамбета, она стала позволять себе мельком посматривать на витрины магазинов, которые тянулись по обе стороны этой широкой улицы. Когда они проехали половину квартала, она взглянула раз-другой на витрины одного из магазинов и нажала на тормоз.
— Макс, нужно остановиться. Где тут можно поставить машину?
— Нигде, — сухо ответил он, посмотрев по обеим сторонам улицы. — Ну, разве что вот здесь. А ты где-нибудь уже ставила машину, кроме как у нас в гараже?
— Вообще-то, нет. Может, ты сам поставишь? Я подожду тебя вот в этом магазине.
Он проследил за направлением ее взгляда. На улице это был самый большой магазин, окна, покрытые легким налетом пыли, обрамляли широкий вход, над которым красовалась вывеска «Жаклин из Прованса», выведенная большими красивыми буквами. Макс увидел в витринах мебель, керамику, подушки для пола, посуду, ткани и вытянутые стеклянные фонари «молния».
— Ты что, собралась заново обставить наш дом?
— Ах! Да, если найдется что-нибудь… — Открыв дверцу, она вышла из машины. О меблировке дома она и не думала, она не думала сейчас вообще ни о чем. Ей просто захотелось заглянуть в магазин. Он ее очаровал, она даже не слышала раздраженного ворчания Макса, пока он обходил машину и садился на водительское место.
— Подожди меня там, — сказал он. — И не заходи далеко.
— Хорошо. — Она уже устремилась к входной двери.
Войдя, Стефани остановилась и осмотрелась. Свободного места едва хватало, чтобы повернуться: в сервантах и буфетах старинной работы стояли старинные, полупрозрачные изделия из фарфора, вазы и статуэтки; старинные диваны, стулья и кресла-качалки были расставлены вокруг обеденных и письменных столов, тоже немало повидавших на своем веку. На столах теснились серебряные и стеклянные вазы со стеклянными шариками старинной работы, кольца для салфеток, щипцы для свечного нагара, солонки. Везде на полу, где нашлось хоть несколько лишних дюймов, стояли корзины, со сложенными скатертями и наборами салфеток. Все в магазине было продумано до мелочей: пол был устлан ковром, стены — увешаны декоративными тканями и гобеленами, с потолка свисали люстры. В воздухе пахло шелком, шерстью, свежевыглаженным хлопком, мебельным лаком, напоминавшим запах лимона, и сладковатым, слегка терпким ароматом старинного бархата, гобеленов и выцветших от времени ковров. Словно на каком-нибудь чердаке, подумала Стефани. Ей казалось, что это самое замечательное место на свете, и, придя сюда, она чувствовала себя как дома.
— Слушаю вас, мадам. — Из соседней комнаты вышла высокая, стройная женщина со строгими и красивыми чертами лица. На ней было серое шелковое платье, простое и безупречное, волосы пепельного оттенка были зачесаны назад. — Что вы хотели бы посмотреть?
70 
