5 
— Тебе же исполнилось двенадцать, — ответил Гарт.
— Но мне-то одиннадцать, а тоже разрешают, — прибавила Пенни.
— Одиннадцать и двенадцать лет — какой сказочный возраст! — непринужденно отозвалась Сабрина, пропуская мимо ушей очередное замечание — как много их было за последний год! — насчет того, что она делает что-то иначе, чем Стефани. — А что делать вот с этим большим, изящно завернутым подарком, который лежит на журнальном столике?
— Развернуть! — крикнул Клифф.
— Разверни, пожалуйста! — сказала Линда Тальвиа. — А то я с ума сойду от нетерпения.
— Я тоже, — поддакнула Долорес. — Мы вместе его покупали. Конечно, теперь ты и сама можешь купить себе что-нибудь подобное, но мы подумали…
— Можно не продолжать, — сказал Нэт, дотрагиваясь до ее руки.
Сабрина сделала вид, что целиком поглощена разворачиванием позолоченной бумаги. Отношения между взрослыми, собравшимися сегодня за столом, складывались непросто после того, как стало понятно, сколько денег и собственности теперь у четы Андерсенов: ведь Сабрина все завещала сестре. А я оставила все себе, в отчаянии, с мрачным юмором думала Сабрина тогда, в октябре прошлого года, в те ужасные недели после похорон Стефани. Но они с Гартом следили за тем, чтобы жить так же, как и прежде, не считая кое-каких изменений. Они заново побелили дом, она перевозила одну за другой какие-то антикварные вещицы из Лондона. Был еще «Коллектиблз» — магазин в Эванстоне, где она была компаньоном. Она не отделяла «Коллектиблз» от «Амбассадорз» и время от времени ездила в Лондон купить что-нибудь на аукционе и присмотреть за магазином. Они с Гартом теперь чаще ездили вместе в короткие командировки. Ну и, конечно, была еще миссис Тиркелл — образец экономки, вызывавший всеобщую зависть.
Других изменений не было, проходил месяц за месяцем, и все, похоже, стали забывать, что Гарт и Стефани Андерсен разбогатели, по крайней мере в сравнении с другими знакомыми их круга — преподавателей, научных работников Эванстона.
Но теперь Линда сказала:
— Хотя нам хочется что-нибудь подарить тебе. Раньше все было по-другому. Помнишь, мы купили тебе купальный халат? Долорес он показался чересчур ярким, но я сказала, что, вернувшись из Китая, ты стала носить и более яркие вещи. Мы решили купить халат, он тебе так понравился…
— Ах, он просто бесподобен! — выдохнула Сабрина, вынимая из коробки, устланной внутри мягкой материей, графин марки «Пенроуз Уотерфорд». Работа начала девятнадцатого века, на стекле вытравлены восьмиконечные звезды, пробка в форме крошечного зонтика, под которым видны три колечка, напоминающие бублики. — Просто великолепно. Где вы его достали?
— Купили на распродаже вещей из поместья Чартерисов. Я знала, тебе понравится «Уотерфорд».
— Еще бы! От «Пенроуза» у меня вообще никогда ничего не было.
— У тебя никогда не было ничего от «Уотерфорда», это правда. Точнее, до самого последнего времени.
— Верно. — Сабрина едва обратила внимание на свою оплошность, хотя все остальные ничего не заметили. Теперь она уже не так следила за тем, что говорит, не то что вначале. Теперь же, изредка, когда она заговаривала о чем-то таком, что имело отношение только к жизни Сабрины, или не понимала, о чем говорят собеседники, вспоминая прошлое, неизменно находилась отговорка. Впрочем, люди для всего находят отговорки; так бывало и раньше, начиная с первого вечера, когда они сидели на кухне и она обратилась к Гарту и детям с вопросом, где кухонные рукавички. С тех пор были еще десятки ошибок и оговорок, но никто не проявлял не только подозрительности, но даже простого любопытства. Это потому, поняла Сабрина, что люди видят только то, что хотят видеть, любят находить объяснение разным странностям, чтобы защитить жизненный уклад, вполне их устраивающий, и попытаться представить будущее.
Она поставила графин на журнальный столик в гостиной и широко раскинула руки.
— Какой замечательный у меня сегодня день рождения! Ничего лучше нельзя и желать. Все просто великолепно, так хорошо быть вместе с вами и знать, что это то, что тебе нужно…
— Папа, а ты ничего маме не подарил, — тоном обвинителя сказал Клифф.
— А где твой подарок? — поддержала его Пенни. — Ты же говорил, он у тебя есть.
Усмехнувшись, Гарт посмотрел на Сабрину.
— И тут ты оказалась права. — Достав из нагрудного кармана рубашки бархатную коробочку, он вложил ее в ладонь жены. — В знак того, как бесконечно я люблю и всегда буду любить тебя.
5 
