.
Очередная сказка о Золушке 
243 
Но я не буду чувствовать себя от этого в большей безопасности. Даже в тюрьме я, пожалуй, не буду от него в безопасности.
— Позвони в полицию, — твердым тоном сказала Сабрина. Слова прозвучали почти как приказ. — Конечно, мы и сами могли бы это сделать, но будет лучше, если ты позвонишь сам. Или, может быть, тебе лучше позвонить своему поверенному? Да, пожалуй. Тебе всегда удается перепоручать другим то, что самому не по силам. Позвони ему, Дентон. Пусть он свяжется с полицией.
Впрочем, даже в тюрьме я буду чувствовать себя в большей безопасности, чем в этом доме и в любом другом месте: на морских прогулках, скачках, загородных виллах, лыжных курортах… В тюрьме ему будет гораздо труднее меня достать, а у меня, пожалуй, будет время поразмыслить и придумать способ добраться до него, прежде чем он доберется до меня. Время — именно то, что мне нужно, и я знаю, что придумаю способ взять над ним верх.
Словно в полусне, Дентон встал с дивана и направился к письменному столу. Он словно не владел собой. Сабрина и Стефани переглянулись. Дентон понял, что они одержали полную победу, но сейчас было не до этого. Повернувшись к ним спиной, он поднял трубку телефона и негнущимся пальцем медленно стал набирать рабочий телефон своего поверенного.
Глава 21
Наконец в Париже они смогут обо всем поговорить.
Приехав в пятницу вечером, они не стали разбирать вещи, оставив их в гостиной своего номера.
— Может, прогуляемся перед ужином? — предложила Сабрина, и они вышли на улицу, не переодеваясь после путешествия. На Сабрине был серый брючный костюм в искорку и тонкую полоску, на Стефани — твидовый, в черно-коричневых тонах. На улице они шли, держась чуть в стороне друг от друга, овеваемые слабым вечерним ветерком и освещаемые яркими парижскими огнями. Ощущение близости и единения, которое они испытали у Дентона, прошло. Сабрина пыталась вернуть его снова, вспоминая, как они наслаждались совместной жизнью в Лондоне. Она всей душой желала, чтобы теперь они так же вместе впитывали очарование Парижа, но у нее ничего не получалось. Слишком многое еще не было сказано. «Так скажи!» — вырвался у нее безмолвный возглас, обращенный к Стефани. У нас остался лишь сегодняшний вечер и завтрашний день, а потом приедет Гарт. Скажи мне, чего ты хочешь. Не знаю, что я смогу сделать, есть ли у меня какие-нибудь права… скажи мне, чего ты хочешь, чтобы мы могли обо всем поговорить.
Но Стефани молчала. Они прошли Новый мост, миновали Сену и, свернув, двинулись по набережной мимо старинного Дворца правосудия и городской мэрии, украшенной скульптурами. Дома в жилых кварталах Парижа стояли, плотно прижатые друг к другу и к реке. Покатые крыши со слуховыми окнами, словно густые брови, нависали над серыми или желтовато-коричневыми каменными фасадами домов; узорные решетки и металлические украшения обвивали балконы или ограждали высокие, изогнутые окна. Кружевные занавески на окнах или шторы обрамляли статуэтки на подоконниках, лампы или цветы.
— И за каждым окном — своя история человеческой жизни, — задумчиво проговорила Сабрина, тем самым словно давая начало разговору. Но Стефани не ответила, и они пошли дальше в толпе людей вдоль набережной, мимо освещенных теплоходов на причале; на некоторых из них были рестораны. Потом они свернули с набережной в тихий переулок и шли до тех пор, пока не оказались на улице Риволи, а здесь свернули еще раз.
— Куда мы идем? — спросила Стефани в первый раз после того, как они вышли из гостиницы.
— Раньше это был один из моих любимых маршрутов для прогулок, — ответила Сабрина. — Это путь с левого берега Сены до площади Вогезов. Он почти такой же древний, как сам Париж. Я гуляла здесь в свободное время, когда училась. На правом берегу тогда было крошечное кафе, которое называлось «Трюмилу». Интересно, сохранилось ли оно.
Стефани внутренне как бы отстранилась. Ты тогда училась в Сорбонне, а я — в Брин-Мор. Впоследствии я завидовала этому, как и всей твоей жизни. И никогда не переставала завидовать. Так что, предложив тебе поменяться со мной, я, похоже, чувствовала, что всю жизнь в глубине души хотела этого.
А что теперь? Что мне теперь от тебя нужно?
Они вышли на площадь Вогезов. Со всех сторон ее окружали четырехэтажные особняки, когда-то дома дворян. Теперь они обрамляли парк, обнесенный оградой.
— Раньше все эти дома были почти руинами, — сказала Сабрина, — но потом в них сделали капитальный ремонт, и они превратились в шикарные здания. Верн Стерн рассказывал мне, что один американец по имени Росс Хейуорд сделал капитальный ремонт в одном из этих домов, причем, по его словам, справился с ним блестяще. Вот странно, что здесь работал американский архитектор.
243 
