17 
Моторка оказалась рядом прежде, чем он ее заметил; находившиеся там люди заглушили двигатель и, маневрируя среди обломков, старались подойти поближе и не поднимать высокую волну.
— Извините, босс, — сказал один из них. — Не думали, что так скоро рванет. Ее тоже берем?
— Черт бы тебя побрал! — взорвался Макс.
— О'кей, ладно. — Нагнувшись, двое мужчин втащили Стефани в лодку. — Давайте руку, — сказал Максу тот, что заговорил первым, и втащил его в лодку, в то время как напарник запустил мотор. Крошечная моторка рванулась в сторону, задирая нос, высовывавшийся далеко из воды. Невидимый со стороны, Макс лежал рядом со Стефани на днище, двое его помощников, высоко подняв багры и сети, смотрели вперед; а лодка тем временем неслась, рассекая воду.
Макс подложил спасательный пояс под голову Стефани, затем сорвал с себя рубашку и прижал ее к ссадине на лбу, которая по-прежнему кровоточила. Не отнимая рубашку, он снова лег, глубоко дыша. Вот теперь, подумалось ему, теперь можно перевести дух. Но тут он услышал, как один из помощников сказал «Все, затонула», и, поднявшись, поглядел назад. Он не отрываясь смотрел на обломки, которые относило течением все дальше, и на моторные лодки, которые тарахтели неподалеку. Со стороны берега приближались спасательные катера. Ничего больше он не увидел. «Лафит» пошла ко дну.
— Ну и силища у этой бомбы, ничего не скажешь! — весело заметил один из помощников.
Макс пристально смотрел на него, и улыбка с лица говорившего постепенно исчезла.
— Почему же, черт побери, ты столько ждал, прежде чем сказать мне об этом?
— Да не ждал я! Я сказал вам сразу, как только узнал! Я ничего не слышал ни про бомбу, ни про то, что есть какие-то планы насчет бомбы. Не знаю, может, они мной уже начинали интересоваться…
— Я плачу тебе столько, что они тобой не могут интересоваться. Я плачу тебе за то, чтобы они тебе доверяли. Плачу за то, чтобы ты снабжал меня информацией вовремя, чтобы я мог ею воспользоваться.
— Ну, так оно и вышло. Вы выбрались…
— Начнем с того, что никого из нас не должно было быть на борту.
— Босс, я ничего не знал до вечера вчерашнего дня, клянусь Богом! Вчера звонил по телефону в самолет, но пилот сказал, что вы уже уехали на причал. Я бросился туда, но и там вас уже не застал, тогда связался с вами по рации на судне. Что я еще мог сделать? — Воцарилось молчание. — Значит, вы вышли в море, верно? Знали, что бомба заложена под вашей каютой…
— Да, вышли…
Все на яхте разбирали вещи у себя в каютах, однако он настоял на том, чтобы пойти в салон.
— Вещи можно разобрать потом, Сабрина, — сказал он. — Я хочу выпить, хочу, чтобы ты увидела Монте-Карло при таком освещении. — И они прошли туда.
Вообще говоря, ему казалось, что в запасе еще масса времени. Его человек, внедрившийся в организацию Дентона, сказал, что часовой механизм бомбы должен сработать в семь, когда все будут переодеваться к ужину. Но Макс был не из тех, кто сидит сложа руки, зная, что под ним находится бомба. Он собирался покинуть салон через несколько минут, вызвать механика и вместе с ним найти бомбу. Но затем ему пришло в голову, что механик может быть участником заговора. Кто-то ведь пронес бомбу на судно, спрятал ее, а затем, не вызвав ни у кого подозрений, покинул яхту… Кто бы это ни был, без помощи членов экипажа это было бы невозможно.
В салоне, наливая собравшимся выпить, он размышлял над этим.
— Словно торт на день рождения маленькой девочки, — сказала Стефани, глядя на Монте-Карло. Дома в стиле рококо пастельных тонов будто карабкались вверх по склону холма от самого берега.
Макс принес ей выпить и заметил, как внезапно ее лицо омрачилось.
— Что с тобой?
— Я подумала о том, как маленькие девочки справляют свои дни рождения, — ответила она. Он схватил ее за руку, рассердясь на нее за то, что она, казалось, совсем забыла о его присутствии, погрузившись в свои мысли. Вложив бокал ей в руку, он прижал ее пальцы к стеклу. И тут раздался взрыв.
Лежа в крошечной моторке, Макс прижимал голову Стефани к своей груди, чтобы защитить ее от гулко стучащего двигателя. Они неслись на запад, по направлению к Ницце, оставляя справа пляжи и бухты Лазурного берега. По-прежнему ярко светило солнце, но пляж мало-помалу пустел: бронзовые от загара мужчины и женщины собирали свои вещи, складывали их в яркие полосатые плетеные сумки и неспешно шли в гостиницы, что высились вдоль берега.
17 
