129 
— Разве ты не скучала по своей семье? Таня кивнула:
— Да. И я буду опять скучать по ним, когда мы вернемся в деревню. Адам предложил, чтобы мы сказали, что хотим пожить где-нибудь или совершить путешествие. Мы станем приезжать в гости, как только сможем выбраться, поэтому вы все будете периодически видеть своих внуков.
— Я надеюсь, — вздохнула Ракель, а потом слегка улыбнулась Тане: — А теперь, Таня, назови мне хоть одну вещь, которая тебе все-таки не нравится в жизни индейцев. Это для того, чтобы я не чувствовала себя неловко.
Таня подумала с минуту, потом скривилась:
— Мне не нравятся скальпы, особенно те, которые меня заставили снять самой. Они такие нелепые! Спасибо Адаму, он понимает это. Обычно они висят на шесте внутри вигвама, за исключением тех редких случаев, когда мне приходится надевать их на пояс.
Ракель передернула плечами:
— Я не осуждаю тебя. Б-р-р!
— Я стараюсь об этом не думать, — призналась Таня, — как о резне, которая произошла на Вошите.
— Лучше вспоминать хорошие времена, — посоветовала Ракель.
Таня улыбнулась.
— У меня бесценные воспоминания о любви и радости с Адамом. Когда он в первый раз узнал, что я люблю его, он выглядел таким победителем и был таким гордым и красивым в вечер нашей свадьбы. Я до сих пор жалею о его волосах, — откровенно призналась она. — Какое прекрасное выражение появилось на его лице, когда мы в первый раз говорили о нашем будущем ребенке. А в ту ночь, когда родился Охотник, глаза Адама светились, потому что он стал свидетелем чуда. Он замечательный человек, прекрасный муж, чудесный отец. Вы должны гордиться своим сыном. Ракель.
— Я горжусь, — мягко призналась женщина. — Я также горжусь тем, что он выбрал тебя в жены. Ты уникальная, особенная женщина.
Таня покачала головой:
— Нет, Ракель. Я просто женщина, которая по уши влюблена в своего мужа.
Таня проводила много времени вместе с Адамом, объезжая верхом ранчо. Когда они отправлялись не слишком далеко, они брали с собой Джереми. Того, к чему у Джереми не было способностей, он добивался своей решительностью. Он так гордился своими новыми успехами, что избыток чувств выплескивал на остальных.
Но чаще Таня и Адам ездили одни. Благодаря Адаму она начала изучать основы правильного ведения птицеводческого ранчо. Вся система управления хозяйством была намного сложнее, чем Тане казалось, и она еще больше стала восхищаться Ра-келью, понимая, какую ответственность взвалила на свои плечи се свекровь. Было совсем нелегко поддерживать в отличном состоянии ранчо в отсутствие Адама.
Они остановили лошадей на холме и смотрели, как под ними спокойно щиплют траву куры и утки. Адам посмотрел на Таню.
Тебе здесь нравится. — Это было скорее утверждение, чем вопрос.
— Да, — согласилась Таня. — Здесь чудесно. Твоя мать проделывает эффективную работу.
Он указал рукой в том направлении, куда был устремлен ее взгляд, и тяжело вздохнул:
— Это тоже мое наследство. Было нелегко решиться остаться с народом моего отца. Всю жизнь я разрывался на две части.
— Должно быть, твоя чейинская кровь оказалась сильнее, — предположила Таня.
Адам улыбнулся:
— Да, но наступит день, когда мне придется вернуться и заняться своими обязанностями здесь, когда я отложу в сторону свои личные желания и сделаю то, что должен„поскольку я — единственный сын у матери.
Зачем раньше времени создавать себе трудности? — сказала Таня. — Я понимаю, ответственность лежит на тебе. Ты можешь делать все, что считаешь нужным, Адам, а я буду помогать тебе, чем только смогу.
— Расскажи мне о Мелиссе, — попросил Джастин Таню.
Они стояли рядом с конюшней и смотрели, как Адам обучает Джереми основам верховой езды. Таня искоса посмотрела на него:
— Что именно ты хочешь узнать, Джастин? Он вздохнул и провел рукой по волосам:
— Все, что поможет мне сломать барьер, который она выстроила вокруг себя. Я люблю ее. Мне кажется, она тоже меня любит, но каждый раз, когда я начинаю отдаленно намекать ей на свадьбу, она шарахается от меня, как будто я ее ударил. Я просто не знаю, что мне делать.
Таня уперлась руками в поручень забора и с минуту молчала, прежде чем ответить.
— Джастин, Мисси трудно пришлось, когда она жила среди индейцев.
— Я знаю, что ей было нелегко, — согласился он.
— Нет, — продолжала Таня, — Я не думаю, что ты по-настоящему понимаешь, насколько ей было тяжело. Я не уверена, что мне следует все, что было, рассказывать тебе, не знаю, захочет ли Мелисса, чтобы ты услышал все.
129 
