95 
— Сэм, я виноват перед тобой. О Господи, любовь моя, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?
Первое, что пришло в голову Сэм, была мысль о Билли, и она испугалась, не случилось ли с ним самого худшего. Она с такой силой сдавила руку Трэвиса, что у него хрустнули кости.
— Что-нибудь с Билли? — воскликнула она, терзаемая страхом. — Он мертв?
— Нет! О нет, Сэм! Будь я проклят, что так напугал тебя. Ничего подобного! Любимая, я опять свалял дурака!
Когда ее смертельно бледное лицо вновь порозовело, она с тревогой спросила:
— Тогда что же случилось?
— Ты была абсолютно права, а я, как слепой, ничего не видел. Наконец пришла телеграмма от тетки Нолы из Миннесоты. Ее, оказывается, доставили не по адресу. Нола, как выяснилось, и не собиралась приезжать к ней. Как только я об этом узнал, я допросил кондуктора утреннего поезда, и он вспомнил, что она сошла в Далласе. Сегодня утром Чес поехал туда, и несколько минут назад я получил от него телеграфное сообщение. Одна девушка, описание которой совпадает с внешностью Нолы, закупила продовольствие и двух лошадей в одной из платных конюшен и уехала за день до исчезновения Билли. С тех пор ее никто не видел.
Сэм начало трясти. Тягучие горячие слезы потекли по ее щекам. Она сидела и неотрывно смотрела на мужа, но все еще молчала. Она была похожа на плачущее изваяние.
— Сэм, прошу тебя, — взмолился Трэвис. — Накричи на меня! Ударь меня, если хочешь! Скажи, какой я беспросветный дурак! Только не сиди и не смотри на меня так! Милая, прости меня. Прости, что я не верил тебе! До конца жизни я не прощу себе, что так заставил тебя страдать. Но если ты хоть немного любишь меня и нашего будущего ребенка, пожалуйста, скажи, что ты понимаешь меня. Скажи, что ты не возненавидела меня.
Когда Сэм заговорила, ее голос звучал так тихо и так дрожал, что ему пришлось напрягать слух, чтобы услышать ее:
— Во мне нет к тебе ненависти, Трэвис, но ты очень глубоко обидел меня. Я думала, что ты начал доверять мне, что мы начали верить друг другу. Неужели ты не видел, что я больше никуда от тебя не денусь, что я не хочу больше ссориться с тобой? Неужели ты так и не понял, что я счастлива оттого, что у нас будет ребенок?
— Я видел все это, — признался он, — но я видел и то, что ты хотела, чтобы Билли вышел из тюрьмы. Поэтому ты первой попала под подозрение, когда он сбежал. Я ошибся и не прощу себе этого никогда. Я не хотел обижать тебя, Сэм, но мне и самому было очень больно. При мысли о том, что ты можешь быть виновна, у меня все так и переворачивалось внутри.
— Ах, Трэвис! Как же нам покончить со всем этим? — Она взглянула на него глазами раненого олененка. — Это правда, я действительно хотела, чтобы Билли освободился, и, быть может, если бы Нола меня не опередила, я бы и сама попыталась что-нибудь сделать. Но я не знаю. Не уверена. Теперь-то мы так и не узнаем этого. Однако я знаю, что, если бы его повесили, я бы тоже умерла.
Она глубоко вздохнула, как бы набираясь сил перед тем, как высказаться, до конца. Слабая улыбка заиграла на его губах.
— У нас с тобой все с самого начала пошло не так, — неуверенно проговорила Сэм, отводя глаза, но тут же снова поднимая их, словно не по своей воле. — Может, я выбрала неподходящее время для откровенного разговора, но раз уж я нашла в себе силы признаться в худшем, то мне стоит признаться тебе и кое в чем еще. — Она остановилась, чтобы перевести дух, по ее лицу пробежало мимолетное сомнение, а Трэвис мысленно приготовился вынести все, что бы она ни сказала ему. И тогда, тихо, почти со страхом, она произнесла: — Я люблю тебя, Трэвис.
Шумный вздох вырвался из груди Трэвиса. Это был вздох огромного облегчения и потрясения. Облегчения потому, что Сэм могла признаться ему в чем-то ужасном, а потрясения — потому что он своими ушами услышал от нее признание в любви. Элси, присутствовавшая при этом, глубоко утонула в кресле, ее губы шевелились в благодарственной молитве, но ни Сэм, ни Трэвис не замечали ее. В этот момент они видели и слышали только друг друга.
Все еще стоя перед Сэм на коленях, Трэвис взял ее руки в свои и крепко сжал их, словно испугавшись, что он мог ослышаться.
— Сэм, — прошептал он. — О, любимая! Ты в самом деле любишь меня? Потому что если это так, ты сделала меня самым счастливым человеком во всем Техасе, а может быть, и во всем мире.
Она нашла в себе силы только кивнуть головой, но этого подтверждения Трэвису было достаточно. Стащив ее на пол и усадив рядом с собой, он от всей души обнял ее и начал раскачиваться с ней взад и вперед, не выпуская ее из своих рук.
95 
